Сцену заливает слезами. Антракт. Пергамент сценария уплывает по течению полноводной реки под названием «Жалость».
Это не только мой сарказм. Попробуйте и поймете, о чем я говорю. Узнаете много интересного о себе. Только одного эксперимента недостаточно. Исследования лучше проводить через определенные промежутки времени. Чтобы хватало данных для создания полноценной модели изменения концентрации эгоизма. Можно составить красивый график.
Если говорить серьезно, то на дистанции записки станут менее изощренными. Даже самое талантливое «эго» способно перегореть, исписаться и завести себя в смысловой тупик. Театр придет в запустение. Актеры начнут халтурить. Забывать текст. Потом и вовсе запьют с горя.
В пьесе образуются незаполненные паузы, которые сведут на нет драматическую составляющую произведения. Превращая трагедию в комедию положений.
После определенного количества написанного текста придет понимание, что в реальности с твоим уходом не изменится ничего. Останутся обрывочные воспоминания в чужих головах, вроде вспышек на солнце. Бытие продолжить быть, не бытие продолжить не быть. Ни тут, ни там не останется автографа в рамке. Так предсмертная записка, заполненная обидами и объяснениями, превратится в инструкцию. Пара советов о завершении начатых дел, подсказки по документам, которые заранее собраны в папку, чтобы избежать лишней волокиты во время похорон. Что-то про то, что остается после тебя из материальных ценностей. Несколько фраз в заключение. Скорее нейтральных, чем выводящих на эмоции.
Возможно, «эго» вежливо попросит оставить последний штрих, который все равно никто не поймет. Что-то вроде – "Я ушел. Дальше сами". Будто, пока ты был здесь, что-то находилось под твоим контролем. Ты что-то решал и что-то мог. И жизнь не происходила сама собой, без всякого твоего участия.
Свою записку я дописал. Она так и лежит у меня в ящике комода. Как напоминание о том дне, когда я окончательно сдался. Там всего пару строк, как вы уже поняли. Каких именно строк – останется тайной.
Чудовищных дней было еще много. Неимоверно много. И они продолжаются до сих пор, время от времени. Хорошо, что они быстро сливаются в одну бесконечную черную полосу, где уже нет места надежде, которая иногда делает только хуже. Без смирения нет фиксации на том месте, где ты очутился. Чтобы подняться, надо упасть до конца и прощупать твердь собственным телом во время удара.