Расстройства, вызванные аддиктивным поведением (в их онлайн- и офлайн- формах), определяются как «узнаваемые и клинически значимые синдромы, связанные с дистрессом или нарушением функционирования индивида, формирующиеся в результате повторяющегося подкрепляющего поведения, а не употреблением химических веществ, вызывающих зависимость» [World Health Organization, 2018]. Таким образом, в данном случае речь идет о ситуациях, когда у тех или иных лиц сформирована зависимость от различных форм взаимодействия с Интернетом. В настоящее время доказано наличие аддиктивного «расщепления личности» у лиц с формированием зависимого интернет-поведения. Следовательно, на материале различных исследований доказано, что у лиц с зависимостью от Интернета наблюдается аддиктивное «расщепление», что значительно согласуется с трансформацией нейрофизиологических и когнитивных характеристик работы мозга. С нашей точки зрения, при формировании данного типа зависимости именно «электронная личность» [Потапова, Потапов, 2017], а в настоящее время «цифровая личность» реализуется в формате «аддиктивное Я». Между цифровой личностью и продуктом ее коммуникативной деятельности в Интернете возникает и развивается причинно-следственная связь на основе четырех знаковых систем: вербалики, паравербалики, невербалики и экстравербалики [Потапова, Потапов, 2006]. Все вышеперечисленные кодовые средства используются как отправителем информации, так и ее получателем в Интернете. В настоящее время не существует глубоко и тщательно разработанной системы профилактики интернет-зависимости, что требует специального и всестороннего изучения причин ее формирования.
Следует подчеркнуть, что одной из актуальнейших проблем является также аспект аутоагрессивного поведения цифровой личности не только в психиатрии, но также и в области валеологии в целом. Высокий уровень суицидов и других видов аутоагрессии, регистрируемых во всех видах ситуаций, подтверждают единство патогенетических механизмов нехимической зависимости и зависимости от психоактивных веществ [Федотов, Шустов, 2016; Palmer, Pankratz, Bostwick, 2005; Medication and suicide risk in schizophrenia: a nested case-control study, 2013; International prevalence of adolescent non-suicidal self-injury and deliberate self-harm, 2012; Shustov, Merinov, Tuchina, 2016]. По данным разных исследователей, от 13 до 20 % лиц с нехимическими зависимостями совершают суицидальные попытки [Frank, Lester, Wexler, 1991; Petry, 2012; Thompson, Gazel, Rickman, 1996]. При этом имеются научные изыскания, подтверждающие единство патогенетических механизмов нехимической зависимости и зависимости от психоактивных веществ [Анохина, 1995; Арзуманов, 2004; Потапова, Потапов, 2004; Скобелин, 2005; Шемчук, Ошевский, 2005].