Когда я звоню Наде после школы и зову ее погулять, она всегда берет с собой кого-то из подружек. Где-то через полчаса мы встречаемся в скверике между корпусами 41б и 41 в. Мы играем в классики (это я умею неплохо), прыгаем через скакалочку (у меня получается так себе), сплетничаем об одноклассниках (я только слушаю) или обсуждаем географию мира и мифы древней Греции (тут говорю я). Обычно мы гуляем со стайкой Надиных подруг, и вдвоем остаемся редко.
Мы делимся друг с другом всякой немаловажной информацией. Например, я неожиданно узнаю от девчонок об их уверенности в том, что Вовка влюблен в Надю. Дело в том, что этого обитателя кирпичных бараков заметили в нашем сквере, где ему делать нечего. А еще я узнаю, что у него нет никаких шансов, но не потому, что он будущий уголовник, а потому, что самая лучшая фигура в классе у меня. Итак, мы с Вовкой прямые соперники, но меня это почему-то не волнует. Вместо того чтобы испугаться, я поражаюсь тому, что мое тело вызывает у девочек больше интереса, чем мозги. В моем мире знания и круглые пятерки важнее, чем атлетическое телосложение, так что, краснея от смущения и в доказательство своих незаурядных умственных способностей, я немедленно выдаю им лекцию о столице Свазиленда, городе Мбабане.
Когда скверная погода загоняет нас с друзьями на вонючие лестничные площадки окрестных домов, мы коротаем время за байками о войнах, драках и девчонках, да пересказом приключенческих романов. Я рассказываю в основном о книжках и девчонках из книжек. Я в компании самый младший, но читаю больше всех, и считаюсь в этих вопросах всезнайкой. Если кто-то сомневается в моем опыте по женской части, я тут же рассеиваю недоверие друзей, подбрасывая парочку подробностей о строении женского тела, которые можно узнать только из первых рук. До старших классов, прежде чем Изабелла откроет мне этот мир, мне приходится полагаться на два ярких воспоминания, дорогих моему сердцу и не имеющих никакого отношения к национальному вопросу. Первое связано с моей дебелой соседкой по коммуналке Валерией, которой было слегка за тридцать, а второе – с безымянной четырехлетней авантюристкой из детского сада, куда я пришел в тот день в первый и последний раз, девочкой, с которой никто никогда не сравнится.
Опыт мой с Валерией был, надо сказать, довольно водевильным. Нежные чувства к ней я начал испытывать года в три от роду. Она жила в соседней комнате с мужем и иссохшей старушкой-мамой, которая на женщину уже совсем не походила. И хотя тогда я не понимал природу своих чувств к Валерии, я точно знал, что они есть, потому что они заставляли меня садиться на пол поближе к ней, когда она выходила на кухню. Валерия, следуя неписаным, но повсеместно принятым правилам коммуналок, носила дома короткие сатиновые халатики. Больше всего мне нравился синий, выцветший и неглаженый.