Осознание таки пробилось, завоевало доверие, ударило молотом. Моня упал на стул, хватая ртом воздух. Таверна вдруг стала тесной, душной – гомон голосов, стук кружек, запах еды – всё давило, словно стены сжимались.
Мейса…
Он догадывался, что укус как-то влиял на его восприятие. «Рыбкина Память» могла что-то стереть, но не умела подменять реальность иллюзией. А яд, видно, мог. Да, Инь окружили заботой, учили, лелеяли, но только для того, чтобы продать подороже. А дурочка верила, что Мири была для нее доброй мамой. Что Мейса любит и никогда не предаст.
– Ты… знала? – Моня повернулся к Роби, голос сорвался на хрип. Кружка опрокинулась, медовуха растеклась по столешнице, но на это было плевать. – И молчала?!
Он судорожно стащил с пальца кольцо Мейсы и с яростью бросил. Оно зазвенело где-то за стойкой. В таверне притихли и явно прислушивались, с удовольствием наблюдая за драмой.
Роби пожала плечами, отрывая кусок колбасы.
– Конечно. Мне нужен лишь ты. Какое мне дело до Инь?
– Постойте, – забеспокоился Анджел, пытаясь понять их слова. – А ты тогда кто? Сколько вас здесь?
– Не лезь! – заткнула его взглядом Роби, подливая себе в кружку еще. – Играем мы так. Входим в роль.
– А ты?! – Моня повернулся к Анджелу, угрожая согнутой вилкой. – Ты меня там… – Он задохнулся, не в силах сказать это вслух. Руки тряслись, кулачки сжались, а в груди росло желание разбить что-нибудь – стол, кружку, лицо – всё равно.
– Инь, но тебе же зашло? Даже хвалила, – залепетал он краснея. – Вот я и решил… Выходи за меня! – Анджел рухнул на колени, протягивая на ладони кольцо. – Богатства не обещаю, но со мной будешь счастлива, Инь!
Таверна взорвалась аплодисментами, люди встали, грянула музыка. Кто-то выпустил бабочек, полетел серпантин, лепестки красных роз подбросили в воздух, усыпав весь зал. Анджел, видимо, серьезно потратился, готовя этот спектакль.
Оглушенный этим праздником жизни, Моня испуганно замер, выронив вилку. Более страшной ситуации невозможно представить, но именно эта неловкость уняла боль и гнев. Теперь остро хотелось убежать на край света и там испариться.
Моня больше не мог находиться здесь ни секунды, поэтому попросту вышел, не оставив даже запаха серы, благо был не в бою.
Он сыт этим миром по горло! С него уже хватит! Пусть свое дерьмо разгребает она!