– Вот как. Я знаю, что у магистра были близнецы, Эммануил и второй, не помню, как его имя. Но говорили, что он пропал несколько лет назад.
У меня к горлу подкрался неприятный холодок, словно обволакивая мою шею.
«Неужели вы тот самый пропавший сын королевского магистра Квентина Хаттаба, вернувшегося домой, недавно, через зеркало странствий?! – воскликнул старый резчик.
Неприятный холодок опустил мою шею, и я кивнул: «и зачем я давал Отцу моего двойника клятвенное обещание не выдавать тайну своего истинного происхождения. Но с другой стороны я к ним в родственники не набивался».
«Вижу, что в нашей школе вы новичок», степенно и размеренно продолжал старик, «Но и до наших подземелий, доходят такие новости».
– Ах, простите это я дурень старый, должен был представиться первым.
– Мое имя Агап, и я польщен вашим визитом.
– А по батюшке Вас как? – спросил я, уточняя как мне лучше всего обращаться к этому старику.
– Здесь и не принято по батюшке людей-то называть, зови меня попроще, Дед Агап.
Я даже слова не успел сказать, как дверь внезапно отворилась, и в комнату ввалился с раскрасневшимся лицом, как мне показалось сам барон Мюнхаузен. Ну, очень похожий.
– Привет Агап, ты сделал то, о чем я тебя просил? – с ходу начал гость, словно не заметив меня.
– О да! Ваша светлость ваша Афелия готова, она в том углу стоит.
«Посторонись юнец, и в проходе не мешай», и следом за гостем в комнату вошёл бугай. Широкоплеч и бородат, про таких громил обычно говорят, либо богатырь, либо шкаф, в его случаи было второе.
– Владислав Хаттаб, очень рад был с тобою поболтать, – обратился ко мне дед Агап, показывая громиле на резную скульптуру Нури.
Краснолицый гость тут же обернулся и пристально всмотрелся в меня, но было в его взгляде что-то неопределенное:
–О, значит, ты и есть тот самый Владислав Хаттаб! – с неподдельным интересом обратился он ко мне.
«Слышал о твоих проделках. Непризнанный принц Сатарии», я поморщился, вспомнив на себе Сатарийскую корону.
«Ну как королевская корона тяжела»? – спросил он и улыбнулся.
Мне было крайне неприятно, что король выставил меня просто посмешищем при всём дворе, но все в один голос говорили, что это была оказана честь. Наверное, тут так принято, хотя мне, от этого легче не стало.
– Да уж! – произнёс я, морщась от неприятных моментов, того дня, когда эта корона всё время сползала на уши и сильно натирала их кончики.