Стоило мне только подумать об этом, как вопрос, который я игнорировала с тех самых пор, как выскользнула из отцовской спальни, вновь всплыл в моем сознании. Успеть куда? Куда я вообще еду? В песне джэгуако говорилось, что волшебная лань живет в священной роще у подножья Ошхамахо. И, хотя двуглавую вершину было видно из любой точки наших земель, дорога к горе была мне незнакома. К тому же мне все еще нужно было где-то ночевать, но я не мужчина, чтобы просить ночлега в любом приличном доме. Одинокая женщина верхом вызовет подозрения и ненужные расспросы.
Вздохнув, я поднялась с земли, отряхнула дорожную одежду от мелких сухих листьев и пыли, и снова накинула на плечи бурку. Может быть, стоило переодеться мужчиной? Но кто бы мне поверил, такое срабатывает только в песнях джэгуако. Наверное, если я скажу, что еду к дальним родственникам, и что в моей семье не осталось мужчин, способных проводить меня, мне поверят, возможно, даже пожалеют. А, если кто-то замыслит недоброе, я смогу постоять за себя. Наверное.
Угнетаемая такими размышлениями, я выпила немного воды из фляги и повела коня обратно к дороге. Отступать было нельзя. На кону стояла жизнь отца, и я должна была спасти его, чего бы это мне ни стоило.
К вечеру вьющаяся змейкой вдоль склона дорога вывела меня на пологое плато на вершине. Здесь дул не по-летнему холодный ветер, лишь усилившийся к ночи. Небо заволокло облаками, и в слабеющем свете угасающего дня долина внизу казалась темной и невероятно далекой. Где-то там на берегу быстрой горной реки остался мой родной дом. Где-то там остались мой отец, мой названый брат. Осталась вся моя жизнь и все, что я знала до этого дня. Я остановила коня и долго смотрела вниз, пока ветер трепал мои давно уже развалившиеся косы. Сомнения в том, что я поступаю правильно, терзавшие меня всю дорогу наверх, лишь усилились теперь, когда все мое прошлое так очевидно тонуло во тьме наступающей ночи, а будущее оставалось все так же туманно и неопределенно.
Наконец, я повернула коня в сторону гор, сейчас полностью скрытых темными облаками, и мы двинулись вперед. Здесь на плато паслись стада овец, и вскоре я въехала в одно из них, как раз направляющееся на ночевку в кош37. Со всех сторон раздавалось блеяние, заглушающее любые другие звуки и даже шум ветра. Овцы упрямо шли навстречу моему коню, далеко не всегда уходя с пути, и мне приходилось прикрикивать на них, а порой и охаживать отцовской плетью, чтобы проложить себе путь сквозь стадо.