Он смотрел на эту сломленную, испуганную женщину. На это воплощение материнского страха. И он видел в ней эхо своей собственной истории. Эхо Евы. Он вспомнил ее последние слова о его холодности, о его отстраненности. Он вспомнил, как подвел ее, проглядел за своими теориями живую, страдающую душу. И он понял, что не может снова совершить ту же ошибку. Не может просто отмахнуться, спрятаться за своим обетом молчания, оставить эту женщину одну с ее кошмаром. Это было бы предательством. Не ее. Себя самого.
Но и согласиться было страшно. Это было слишком близко. Слишком похоже на то, от чего он бежал. Разговаривать с мальчиком, который рисует сцены убийств, которые он же и расследует. Это была прямая дорога в безумие. Шаг в тот самый лабиринт, из которого он только начал выбираться.
Он встал и подошел к окну. Снег за стеклом стал гуще, мир превратился в белое, непроницаемое марево. Он оказался перед выбором, которого так боялся. Спрятаться и сохранить свой хрупкий, иллюзорный покой. Или шагнуть в эту метель, рискуя заблудиться в ней навсегда, но пытаясь, может быть, впервые в жизни, не проанализировать, а помочь.
– Хорошо, – сказал он, не оборачиваясь, его голос прозвучал глухо. – Я поговорю с ним.
Ирина шумно выдохнула, словно до этого не дышала совсем.
– Но при одном условии, – продолжил он, поворачиваясь к ней. – Это будет неформально. Никаких сеансов, никакой терапии. Одна, может быть, две встречи. Я просто… познакомлюсь с ним. Попытаюсь понять. И это все. Я ничего не обещаю, Ирина.
Она кивала, ее глаза снова наполнились слезами, но на этот раз – слезами благодарности.
– Спасибо. Спасибо, Арион. Этого… этого более чем достаточно.
Он провожал ее до двери. Когда она ушла, он еще долго стоял в прихожей, прислушиваясь к тишине. Он только что добровольно надел на себя петлю. Он согласился войти в самую темную комнату этого дома, не зная, кто ждет его внутри – испуганный ребенок или хладнокровный монстр. И впервые за долгое время он почувствовал не страх, а что-то другое. Странное, почти забытое чувство ответственности.
Глава 12: Первая беседа. Шахматы.
Квартира Ирины и Иннокентия находилась в том же типе домов, что и квартира первой жертвы. Новые, безликие корпуса, похожие на гигантские соты. Но внутри не было дизайнерского минимализма. Была обычная, немного усталая жизнь. Запах домашней еды, стопка журналов на столике, фотографии в рамках. И тишина. Напряженная, звенящая.