Эмоции стали отходить, но ничтожными количествами. Возможно, я слишком грублю. Тем не менее, она явно имеет психологическое образование и хорошо держится. Я давно не чувствую грани, когда другому человеку может быть тяжелее, но умею держаться скромно и быть вежливой.
– Возможно, Вы не знаете, но полиция занимается всеми видами преступлений. Однако я работаю по более узкому направлению. И я рассматривала Ваше дело с точки зрения того, что знаю сама. Вот и всё. – Она покачала головой сняла очки и приставила руку к точке между глазами. – Вы можете мне не верить. Я и сама уже начинаю терять себя в этой истории. Но если Вам захочется узнать обо всём подробнее, Вы можете позвонить мне. Просто… Просто не делайте выводы на эмоциях.
Я кивнула и достала из сумочки телефон. Женщина набрала на нём свой номер и вернула устройство мне. Мой пыл охлаждался, и опустошался бокал.
– Я очень сожалею Вашей утрате. Но справедливость у каждого своя, и для каждого человека рано или поздно она восторжествует. Не сдавайтесь.
– Но дело закрыто. Уже много лет ни одной новости.
– Ни одно дело не закрыто, пока им интересуются. Если Вы узнаете хоть какую-то информацию – позвоните мне. Я всегда пойду Вам на помощь. Вы невероятно сильная девушка, как и Ваша мать. Не каждый будет способен жить после такого и сохранить хотя бы рассудок.
В последнем я иногда сомневаюсь. Стекло бокала потеплело в жарких руках. Что бы Шарлотта ни говорила, я её уже не слушаю. Она говорит о чём-то своём. Может, она и вправду рассматривала моё дело, но то, что она говорит – объективно несопоставимо с тем, что знаю я сама, что знают люди, с которыми мы работали над делом. Да и дело действительно закрыли, не найдя убийцу.
Одно я знаю наверняка: душа отца была непорочна. Шарлотта пыталась помочь, но её совпадения лишь случайности. По её же словам, несостоятельность её умозаключения подтвердили даже в ФБР. Да, я понимаю, почему мне это не передали.
Шарлотта обратилась к своим часам:
– Осталось десять минут до прибытия. Мне пора сложить вещи. Не грустите, желаю Вам приятного отдыха, но мне пора бежать!
Я всё же извинилась, думая, что переборщила. От алкоголя меня бросает из крайности в крайность. Когда Шарлотта ушла собирать свои вещи, я продолжила сидеть и смотреть на море.
Немыслимо, чтобы мой отец занимался подобным. Этому нет ни одного доказательства. Он не имел даже лицензии на оружие: как я полагаю, без него в той сфере не обходится. Но я точно знаю: его убили завистники. Наш сосед Билли всегда был со слишком подозрительной улыбкой, после его визитов у нас пропадало столовое серебро и дорогие сувенирные фигурки. Их дарили друзья родителей, часто путешествующие по другим странам. Но мой отец никогда не искал соседа-вора, хоть и знал, у кого пропавшие вещи. Он просто видел, какой бывает «другая» жизнь: не по своей воле бедной. Папа был уверен, что многим просто не повезло, но тот пласт людей, способных взять себя в руки, сможет жить достойнее. Таким был и отец. Просто взял ситуацию в руки, и мы стали жить лучше любого нашего знакомого.