– А в одном конце тундры молодой шаман лечит от лишнего веса и жира. Лечит оригинально, – приготовился смеяться молодец. Сажает толстых в яму, кормит снегом, и кости мамонтов обгладывать даёт. Заставляет их петь песни о родине и свободе и крутит ручку сирены над их головами, её воем нагоняя на них смертельную тоску. Все, кто у него лечился, всю оставшуюся жизнь страдают дистрофией.
– А я слыхал, – вступил в разговор мужчина в шляпе,– что один дед из Омска своей задницей излучает электромагнитные волны и издаёт весёлые звуковые шумы, лечебные. Выставит её перед слушателями, водит вправо- влево – и лечит, лечит. Многим, говорят, помог.
– А вот ещё был случай с неизлечением от недуга, – поддержав мужчину в шляпе икающим смешком, весело заговорил старичок, но его перебила секретарша, громко объявив:
– Суд скорый и правый по поводу жестокого изнасилования – начинается!
– Не было никакого изнасилования! – угрюмо возразил ей Лаврик.
– Минуточку! Погодите! Прежде чем начать судилище, выслушайте меня, пожалуйста! – выскакивая на сцену, прокричал полненький, неинтеллигентного вида гражданин. Подбежав к судьям, он, нервно разглаживая ладонью непослушные волосы на голове, жалобно проныл: – Я прошу срочно, пока не поздно, меня выслушать! Выслушать и помочь, пока я не сошёл с ума или не учинил самому себе суицид!
– Мы слушаем вас, Аристарх Власович, – кивнул ему прокурор Лапоть- Дамский.
– Вы меня знаете! Да, я Хворостинкин Аристарх Власович – сокрушённо мотнув головой, представился залу гражданин. Поднеся к лицу платок, он издал носом протяжный грубо пукающий звук, вызвав иронический смех в зале. Сунув платок в карман, он трагическим голосом произнёс: – Я расскажу вам о своём горе! От меня ушла жена! Ушла в проститутки!
Не обращая внимания на взрыв хохота в зале, трясясь всем телом, Аристарх Власович в голос зарыдал. Публика среагировала ещё более мощным взрывом хохота. Лишь несколько сердобольных женщин и все члены семьи Недотрогиных с соболезнующим пониманием покачали головами и принялись сердито перешёптываться.
Издав ослиный крик, какой тот делает, когда набирает в лёгкие воздух, Хворостинкин с шипением выдохнул его, помотав головой, и снова обратился к залу:
– Она ушла!.. – он всхлипнул и опять собрался зарыдать, но судья Плетюганов поспешно окликнул его: