А кругом прилёг первый снег. Значит, пора два раза в день топить. Воду уже из ручья ношу, насосы сняли. Бочки в садах слили, все вверх дном стоят. Замёрзла последняя редька на огороде… Соседка-подруга перебралась вчера в город, у неё сени холодные, не сдюжит дом в мороз… Муж ещё когда приедет…
Не загрустить бы.
Что там на сегодня? Печь растоплю, зверям корм задам, лапник пойду нарублю – жасмин обмотать, остальное всё уж укрыто. И… корзину буду плести! Вот только почту гляну.
А связи нет! Вообще. Деньги кончились? Нет. Серёжу, мужа, набираю, узнать, что это. А – сбой в телефоне, не достать Серёжу.
Ни с кем нет связи, никакой. Тааааааккк! Ужас.
Собралась. Сконцентрировалась. Сгруппировалась.
Главная беда в том, что про корзину я не всё ещё знаю. Я же только учусь плести корзины, уроки беру в интернете. А у меня там такое хитрое плетение на боковине, в три лозы, – вот его не помню… А если образец здесь, в деревне, найти? Оделась, пошла по соседним, пустым уже домам. Мы же все знаем, где у кого ключи. В третьем доме, в дровянике, нашла разломанную корзину с хворостом. Как раз те самые три лозы по низу! Обхватив корзину, помчалась с холма вниз, с добычей!
А дома телефон звонит-разрывается! И интернет попискивает сообщениями! И печь потрескивает дровами!
И настала у меня полная радость.
Так весело!
А ведь это Бог мне настроение наладил, ловко так.
Сижу вот, в три лозы плету и думаю: «Это сколько же у меня всякого счастья есть… Всего лишь связь вернули – а как здорово стало! Неужели, чтобы мы радовались, надо отнять, за спину спрятать, а потом: “Ладно, я пошутил” – и вернуть? Бедный Бог, сколько же у Него с нами возни!»
Сижу теперь, плету, а сама счастье своё пересчитываю в уме. Чтобы Его ерундой не беспокоить. Надо мне самой уметь счастье ценить.
Ах, как грустно было, когда моя душа спала.
Раньше, пока она трудилась, появлялись картины, повести, рассказы.
А потом, зимой, она устала и уснула.
А я-то и не заметила, как уснула моя душа. Я-то порисовала ещё – да всё не то. И пописала. Но и писание, как замерзающий ручеёк – пожурчал и стих…
А что я без души могу?
Я ей: «Давай порисуем». Молчит.
Села я за мольберт – да как-то всё никак…
Так кто же тогда я? Я-то не спала. Я-то хотела рисовать, писать!
Или это только гордыня моя хотела? Боязнь, что, если замолчу, забудут? Ах, как нехорошо!