– Думаю, дело тут было не в подарке феи, а в красоте Ленеке, – фыркнула госпожа Блумсвиль. – Она могла сводить мужчин с ума одним только взглядом и без колдовских штучек.
– Но кольцо-то существует, – резонно заметил господин Штосс. – В день рождения королевы Ленеке его всегда выставляют в кунсткамере, чтобы каждый мог посмотреть на эту диковинку. Я тоже его видел. Чудесная старинная работа из белого золота с огромной жемчужиной в обрамлении бриллиантов.
– Какая-то счастливица скоро примерит его на пальчик, – завистливо сказала госпожа Любелин. – А моя глупышка только летом выскочила замуж за сына мельника. Поторопилась…
– А моя Эрмелин попытает счастья, – произнесла госпожа Блумсвиль, не скрывая торжества. – Она в первом ряду. В красном платье. Король точно ее заметит – платье так и бросается в глаза.
– Думаете, он посмотрит на платье, не заметив ее личика? – сладко спросила госпожа Любелин. – Помилуйте, дорогая Амалия, ваша дочь напоминает подмороженное яблоко.
– А ваша, – не менее сладко ответила госпожа Блумсвиль, – мешок с мукой. Моя-то Эрмелин пусть лицом не вышла, зато стройная, как лань.
– Я бы сказала – худая, как палка, – огрызнулась госпожа Любелин.
Ссора надвигалась, как ураган, и я протолкнулась на несколько шагов вправо, чтобы не оказаться в самом эпицентре.
Но урагана не случилось, потому что в этот самый момент в город въехали красные сани, застланные медвежьими шкурами, запряженные шестеркой белоснежных лошадей.
Король сидел в красных санях, глядя перед собой, и даже не соизволил помахать рукой или улыбнуться.
– Похоже, он не рад, что женится! – хихикнула госпожа Любелин. – Говорят, у него отвратительный характер!
– Будет отвратительным, когда собственные родственники пытались убить тебя раз двадцать, – заметил господин Штосс.
– А вам все бы сплетничать! – возмутилась госпожа Блумсвиль, срывая шаль и размахивая ею, как флагом.
Зазвонили колокола, горожане восторженно завопили, а невесты выпустили из озябших рук голубей. Музыканты старались вовсю, но флейты тонули в шуме людских голосов и колокольного звона.
Перепуганные птицы взмыли в небо белоснежным облаком, но одна метнулась из белой стаи и села на облучок королевских саней. Странно, но это был не голубь, а какая-то другая птица – мелкая, как воробей, но со светлым опереньем и длинным раздвоенным на конце хвостом.