Сурово сжатые губы, которые я только что гладила отлитые из металла, скривились в некое подобие улыбки, но синие глаза (ах! их цвет не смог бы передать даже сапфир, куда там бронзе!) были холодны.
Король окинул меня взглядом и сказал:
– Ну, здравствуй, Головешка. Я же говорил, что мы встретимся.
Он смотрел на меня в упор, а я не могла отвести взгляда, только теребила рукавицы.
– Судя по всему, ты меня узнала, – заметил король.
– Вы не очень изменились, ваше величество, – ответила я чинно.
– Почему это? – хмыкнул он. – По-крайней мере, я вырос на фут.
– Но ваши манеры остались прежними. Зачем вы приказали похитить меня?
– Святая невинность! – он картинно всплеснул руками и подошел ко мне почти вплотную, заглядывая в лицо. – А ты и не догадываешься?
В голосе его прозвучала явственная угроза, и я промолчала, чтобы не разозлить короля еще сильнее.
Он обошел меня кругом, насмешливо разглядывая, и я почувствовала себя совсем неловко, оборачиваясь за ним, как флюгер по ветру. Судьба, порой, шутит с нами очень причудливо. И сегодня она не просто пошутила – она надо мной поглумилась. Состроила гримасу и теперь беззвучно хохотала, наслаждаясь моей беспомощностью.
– А я тебя столько лет искал, – продолжал король. – Мои люди прочесали весь лес в окрестностях Брохля. И вдруг – вот так-так! – снова белая пташка! И снова приводит меня к тебе. И после этого будешь доказывать, что ты не ведьма?
– Понятия не имею, откуда взялась эта птица, – быстро возразила я. – А вашему величеству было бы милосерднее позабыть обо всем. Вы скоро женитесь и…
– Как видишь, король держит свое слово, – перебил он меня. – Я тебя нашел, ты полностью в моей власти и… что же мне с тобой сделать? – он наклонился ко мне, произнеся последние слова почти на ухо, и я вздрогнула, отступая мелкими шажками.
– Ваше величество, – сказала я, стараясь держаться поувереннее, хотя заячий хвостик в груди отчаянно трепетал, – вам надо понять меня, простить и отпустить.
– Как мы заговорили, – восхитился он. – Простить и отпустить за три дня позора? Ну уж нет, – и он добавил требовательно: – Что ты делаешь в этом городе?
– Работаю в кондитерской лавке, – ответила я обреченно.
Если он столько лет лелеял свою обиду, то точно не простит. Почему мужчины бывают такими удивительно ограниченными? Неужели он не понимает, что в тот момент у меня не было выбора?!.