Сначала он говорил ей:
– Варя, нам с тобой срочно по важному делу надо идти домой, уже поздно.
Часто это не срабатывало. И Варя, готовясь громко разреветься, категорично заявляла ему:
– Нет! Я ещё долго буду здесь играть. Не пойду домой!
Тогда Ваня, напуская на себя немного загадочный вид, сообщал ей:
– Но надо обязательно идти, Варя. Ведь – аккумулятор!
Иногда вместо «аккумулятора» Ваня вставлял слово «квартал» или ещё какое-нибудь непременно сложное, непонятное Варе слово. И это слово действовало на Варю магически.
Не желая признаваться в том, что она не знает значения этого «умного и сложного» слова, Варя сразу становилась серьёзной. Затем она начинала прощаться со своими подружками в песочнице. Всем своим важным видом она показывала, что «раз уж тут замешан сам “аккумулятор”, то ничего не поделаешь: у неё появилось важное дело, и ей надо срочно отправляться вслед за Ваней домой».
От этого происходили смешные случаи. Иван улыбнулся, вспомнив, как однажды друг отца, дядя Витя, посмеиваясь над Вариным «всезнайством», спросил её:
– Варя, ты ведь всё знаешь?
– Да! Конечно, всё, – ничуть не смутившись, ответила Варя.
– А вот кто такой был, например, гладиатор Спартак? Знаешь?
– Да!
– И кто же?
Варя, подумав всего пару секунд, выпалила удивлённому и оторопевшему от её ответа дяде Вите:
– Он очень много сделал для советских людей!
– Да, тут ты права, трудно спорить, – со смехом отозвался папин друг.
Дядя Витя Семёнов был душою папиной с мамой компании. Шумный, остроумный, любящий розыгрыши, он нравился всем, а особенно детям. Его громкий смех и сильный голос перекрывали другие голоса. Как-то в один из вечеров он объявил, что сегодня он впервые сядет на шпагат. Он готов был поспорить с любым, что это у него выйдет легко и просто, без всякой подготовки.
Это всем показалось невероятным. Да и массивная фигура дяди Вити вызывала сомнения, что это вряд ли у него получится. Но когда все сомневающиеся заключили с ним пари и потребовали, чтобы дядя Витя незамедлительно исполнил обещанное, тот, нисколько не смутившись, вышел на середину комнаты и зычным своим голосом пророкотал, обращаясь к Ивану:
– Ванька! Неси шпагат!
Засмеявшись, Ваня принёс из кладовой моток верёвки, бросил её на пол, а дядя Витя, под общий смех и аплодисменты, торжественно уселся на неё.