Он потянулся, повертел головой, разминая шею, и продолжил пялиться в экран. Сонька внимательно смотрела на его.
– Что? – спросил он, встретившись с ней глазами.
– Ты всегда такой?
– Какой?
– Молчаливый. Или тебе не интересны мои рассказы?
– Ну, почему не интересны? Просто хотелось бы сначала выбраться отсюда, пока мозги не расплавились. А потом мы могли бы должным образом обсудить все твои пристрастия вроде ревности, может, даже за ужином при свечах.
– Это приглашение на свидание? – ухватилась за его слова Сонька, не уловив иронии.
Кирилл смутился и неожиданно для себя сказал:
– Почему бы и нет?
– А как же Стелла? – серьезно спросила Сонька, ни на минуту не забывавшая про свою соперницу.
Кирилл с удивленной улыбкой посмотрел на девушку, но поняв, что Соня не шутит, тут же снова вернулся к карте.
– Что ж, Стелла… будем надеяться, грязью она меня не измажет, – так же серьезно ответил он и через секунду произнес с заметным облегчением в голосе: – Я дорогу нашел. Короткую. Через минут пятнадцать будем на месте.
– Через пятнадцать? – разочарованно вздохнула Сонька. Ей хотелось, чтобы их путешествие никогда не заканчивалось.
– Да мы бы и раньше пришли, – неправильно истолковав ее вздох, сказал он. – Но ты трещишь как трещотка, с мыслями собраться не даешь, дважды не там свернули. Если б ты немножко помолчала, я бы, может, и раньше услышал шум автострады, мимо которой мы три раза прошли.
– Хреновому танцору… – парировала Сонька. – Я, если что, пытаюсь дорогу скоротать, – пояснила она. – А вообще, между прочим, немногословная. Кого хочешь спроси.
– Может и так, но свои немногие слова ты используешь беспрерывно.
Кирилл заметил, как вспыхнули ее щеки. Сонька быстро достала свои солнечные очки и, надев их, словно поставила между ними невидимую преграду. Парень усмехнулся, но ничего не сказал.
Всю дорогу до поселка она шла молча с застывшим лицом. За темными очками горели наполненные злостью глаза. Кирилл то и дело бросал украдкой на нее взгляд и невольно улыбался. Может, зря я с ней так, думал он. Вон она как с ногой моей возилась, переживала. В сердце без спросу шевельнулась признательность к Соньке.
Ему вдруг захотелось исправить положение, даже извиниться перед ней. Но он не привык просить прощения у девчонок и, подавив свои угрызения совести, лишь примирительно произнес: