В деревне жило человек двести медленно загибающегося народа. В десяти минутах от Губино за шипастым забором под надзором караульных – как-никак важный военный объект – пристроилось несколько военных офицерских домов, казарма для солдат, столовка и техника. Надзор, естественно, регулярно нарушался. Солдаты втихаря бегали к девкам в деревню. Офицеры закрывали на это глаза, потому что тоже иногда бегали за самогонкой или к этим же девкам. Особенно те, кто не успел обзавестись верной офицерской женой.
Из большого южного города попасть сюда было особенным невезением. Но Роме всё равно здесь понравилось. Удивительным был незаметный колючий мороз, хватающий пальцы и нос неожиданно больно. Нескончаемые накатывающие волны леса разбивались о привыкший к однообразно-ровным степям мозг. Всё казалось Иванову слишком большим, немного диким, но абсолютно правильным. Даже хищные надоедливые насекомые, которые вгрызались, вдавливались собой в тело, Рому не беспокоили. Каждая тварь жить хочет, рассуждал он, шлёпая себя по коже и почёсываясь. А он такая же еда в этой пищевой цепочке.
Если лес и местная диковатость Иванова не смущали, то холостяцкое одиночество схватилось за него крепко. И с каждым днём сдавливало всё сильнее. При этом Рома всё время был в толпе – в одном большом, гудящем мужском организме. Организм этот по уставу ел, пил, засыпал и просыпался. От него невозможно было отделиться. Ни спрятаться в интимной близости семьи, ни зарыться в женское нутро, обволакивающее утешением и пониманием, ни шептать среди ночи в чьё-то разморённое тело что-то правильно-глубокое. Рома терпел, мучился и вскоре был одарен.
***
Они познакомились, когда у Иванова, спустя год никому не нужной службы в тайге случился плановый двухнедельный отпуск. Он вернулся домой, два дня просто спал и ел материнскую еду, истосковавшись по женской заботе и пугающей сакральной тишине квартиры. Потом оделся в непривычное, гражданское и начал выходить в город. Встречался с бывшими одноклассниками и друзьями, гулял до глубокой ночи, с удовольствием глотая свет и тепло родного города. Только дома он начал осознавать, как дичает в визгливо-оглушающей тишине Сибири среди таких же игрушечных солдатиков, как и он сам. И тем скорее хотелось очеловечиться. Как-то раз, пойдя с друзьями в кино, Рома встретил её. И влюбился с первого взгляда.