На работе Павла Сергеевича ценили, относились к нему весьма доброжелательно и учтиво, а он в свою очередь старался вести себя так, чтобы ни на секунду не выдать свою некоторую брезгливость и явное нежелание работать. Но стоить отметить, что несмотря ни на что работал он весьма усердно и старательно и вряд ли кто-нибудь мог упрекнуть его в лентяйстве или халатности. Справедливости ради стоит отметить, что вообще он являлся неплохим специалистом, но при этом не был незаменимым. Держаться Павел Сергеевич старался достаточно обособленно и независимо, обязательно поддерживая нужные контакты. Он участвовал почти во всех общественных мероприятиях, проходивших на работе по различным поводам, и всегда старался быть в центре внимания, хотя и подсознательно понимал, что он относится к той категории людей, что практически всегда и во всех коллективах располагается в середине табели о рангах. В серединке он приживался всегда, начиная с самого детского сада. Он знал и иногда общался с общепризнанными авторитетами, но никогда не зачислялся к ним в друзья, он мог иметь дружеские отношения с лицами, не признанными коллективом, но эти отношения никогда не ставились ему в вину и не считались признанием его слабости. Он имел одинаковый авторитет, как внизу, так и наверху. Принцип золотой середины жил у него в крови. Наш герой был абсолютно средним человеком, и все его поступки и мысли носили отпечаток середины и общедоступной правильности. Его действия казались понятными всем, его мысли разделялись большинством, его образ жизни соответствовал общим представлениям о современном молодом человеке, ведущим правильный образ жизни. Одним словом, Павел Сергеевич был именно таким, каким должен быть молодой человек его возраста в представлении воспитавших его родителей, каким хотят его видеть и окружающие, и друзья, и работодатели. Иными словами, он устраивал всех. Это-то его и раздражало. Ему не хотелось быть похожим на всех, он не желал теряться в общей, коллективной массе таких же, как он, сотрудников компании, но по вечной иронии судьбы именно так и происходило. Может быть, от этой своей усредненности в нем и зарождалось общее чувство неприязни всего родного, всего того, что его окружало. Все вокруг казалось ему слишком банальным, примитивным, очень тусклым и полностью лишенным очаровательного блеска возвышенности и благородства. Может быть, поэтому, посещая европейские страны, он так страстно представлял себя то французом, то австрийцем, то чехом. Ему частенько казалось, что, переселись он куда-нибудь в Европу, он сразу же приобретет новый одухотворенный жизненный смысл. Но проходило совсем немного времени, и, возвратившись домой, ему вновь приходилось быть русским. Тогда он снова начинал торопить время и считать дни, оставшиеся до следующего отпуска, чтобы опять улететь в незнакомую ему страну и хотя бы на время окунуться в чужую цивилизацию.