– Сто восемьдесят лир.
– Картой, пожалуйста, – произнесла я дрожащим голосом.
Официант бросил на меня мимолетный взгляд, будто проверяя, все ли в порядке. Я ответила ему своей самой лучезарной улыбкой и, возможно, казалась куда счастливее, чем выглядит человек, прождавший кого-то почти два часа. Он протянул мне платежный терминал, и время замедлилось. Я сглотнула, с опаской глядя на устройство, нерешительно подняла руку и стала медленно приближать карту. Однако за секунду до оплаты услышала справа от себя веселый возглас:
– Нисан! Ого! Не могу поверить!
Даже не поворачивая головы, я узнала обладательницу этого голоса. Седеф Гюрбюз. Такая же надоедливая, как Гюрбюз из известной рекламы кексов[1]. От этой женщины даже волосы вставали дыбом. Следует добавить, что она была восходящей звездой в нашей издательской сфере.
– Седеф! – крикнула я.
«Звезда» в вызывающе открытом платье шла ко мне, широко распахнув руки. Она всегда так одевалась, даже если собиралась в спортзал. На губах алела помада. Когда между нами оставалось два шага, я тоже раскинула руки, и мы обнялись так фальшиво, как только возможно. Седеф сделала шаг назад и осмотрела меня с ног до головы.
– А-а-а! Ты поправилась?
Я открыла рот, не зная, что ответить на такой бестактный вопрос.
– Наверное, все дело в освещении, – пролепетала я.
Все еще улыбаясь, она подняла брови и одобрительно кивнула. Затем, словно вспомнив о чем-то, отошла в сторону, чтобы мы с ее знакомым, стоявшим у нее за спиной, смогли разглядеть друг друга. Это был высокий светловолосый, голубоглазый мужчина в очень стильном костюме. Но надо знать Седеф! Было очевидно, что любой сбежит от нее максимум через неделю.
– Позволь представить: Теоман, – с широкой улыбкой сказала Седеф, указывая на мужчину. – А это Нисан. – И она кивнула на меня. – Мы авторы в одном издательстве. Ничего удивительного, что ты ее не узнал: она не очень-то популярна. Ну, ты понимаешь…
Я улыбнулась, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладонь.
– Здравствуйте. – Я протянула руку со следами от ногтей на ладони.
– Здравствуйте, – вежливо ответил мужчина.
Мне было досадно от того, что он еще не знает, в какой переплет попал.
– Ну? – перебила Седеф. – И где же наш жених?
В большинстве стран мира женщины не думают о замужестве лет до тридцати. Седеф же казалось важным выйти замуж до двадцати пяти. Это означало, что ей придется отправиться под венец с первым попавшимся, потому что она уже переступила возраст старой девы. По ее мнению, у двадцатисемилетней женщины вроде меня выбора практически не оставалось. Эта девушка очень уверена в себе: она могла заявить, что ей ничего не стоит выйти замуж в следующую субботу, если захочет. Я же расценивала это как оскорбление понятия уверенности в себе.