Освальд собрал свою ярость в комок и пустил ее бежать по венам, как кровь. Она дошла до рук и головы. От головы вернулась в руки. Слабое, едва заметное пульсирующее облако в его ладонях ожило и набирало вес.
– Ты щенок! – взвыл кучер, почувствовав недоброе. Он бросился вперед, сокращая дистанцию и занося руку, которая весила, наверное, почти как мальчик перед ним, для удара.
– Бегииии! – закричал из последних сил Харлам Фасгорн. Кровь залила ему лицо, и он почти не видел происходящего, но ощущал море бушующей дикой ярости.
Солнце зашло краем за горизонт, и его последние багровые лучи отразились в глазах ребенка, выставившего вперед ладони с глыбой сияющего света в них.
Глава 2. Фиолетовый ореол.
Сила наполнила грудь Освальда, как свежий воздух наполняет легкие при выходе из душного помещения. Сила пульсировала в нем и текла в руки, бурля, заставляя вибрировать все его сосуды. Мальчик никогда не ощущал ничего подобного. Слово, которым можно было описать эти ощущения, – возможность. Возможность стать чем-то большим. Возможность созидать и разрушать. Море возможностей, недоступных ему ранее, вот что он ощущал.
Кучер уже был совсем рядом, несся на него, желая смести со своего пути, разрушить все, нарушить ощущение. По сравнению с мальчиком он был просто громаден. Еще чуть-чуть, и кулак здоровяка опустится прямо ему на голову. Ближе, еще ближе, через доли секунды. И когда до момента удара оставался лишь краткий миг, время замерло.
Время остановилось, как будто было гигантским маховиком сущего, запутавшимся в нитях бытия. Остановилось только на мгновение, чтобы затем раскрутиться в обратную сторону под действием этих упругих нитей. С рук Освальда сорвался сгусток силы, оттолкнувший мужчину обратно. Только что бежавший вперед кучер теперь летел назад.
Кучера снесло, как будто он был тряпичным пугалом на поле, а не стокилограммовым мужланом. Он пролетел не меньше десяти метров по воздуху, прежде чем его ноги смогли коснуться земли. Но удержаться на ногах после такого полета он не смог, и, нелепо просеменив назад, плюхнулся на свою пятую точку, а затем проехал еще метр по инерции. Он завалился на спину и тяжело дышал, не понимая даже, что случилось.
Бугай попытался встать. Получилось это у него только со второй попытки. Нетвердо стоя на ногах и покачиваясь, не придя еще окончательно в себя, он с лютой ненавистью буравил глазами дерзкого юнца. Не мог он даже подумать, что столкнется с отпором.