До острова мы добрались за целую минуту, и это с учётом того, что мы двигались на металлической скорости. Давно я так не выбивалась из сил. Если бы мы просто пересекали океан, без ныряний в глубину и всплываний на поверхность, всё было бы по-другому, но… Вышло так, как вышло.
Джекки и Конан с четверть часа отплёвывали солёную океанскую воду, которой успели наглотаться… Платину и Тею пытались “откачать”, хотя и не понимали, нужно ли им это. Платина в итоге так и не выплюнул из себя ни грамма воды, а изо рта Теи вытекло не больше чайной ложки…
Остров, у которого нам “посчастливилось” всплыть, оказался абсолютно необитаемым, двадцатиметровым в длину и чуть меньше в ширину, скалистым пространством – сплошные чёрные камни и ничего боле, – неожиданно разместившим в самом своём центре небольшое “нечто”, сделанное из камня. Беорегард назвал это нечто “домом отшельника”, но Конан выразил более правдоподобную мысль, сказав, что этот “дом” слишком уж походит на гробницу. Постройка четыре на три метра, целиком выполненная из камня – даже крыша, – с одним-единственным, мутным и маленьким окошком, вместо двери – приваленный круглый камень. Я не сомневалась в том, что, отодвинув этот камень от входа, мы обнаружим именно захоронение, однако никаких скелетов и даже урн с прахом в итоге найдено не было… Только один огромный каменный стол, покрытый толстым слоем старой соломы, да две широкие каменные лавки. На стол мы в итоге уложили Платину с Теей: его – справа; её – слева. Хижина хотя и далеко не из тёплых, однако овальные камни стен сложены на удивление плотно – ни единой щели для продувания, только окно едва уловимо и сквозит, – так что как только тусклое солнце, проглянувшее из тучных облаков на несколько часов после обеда, перестало греть, и поднялся холодный ветер, мы поспешили скрыть самых пострадавших в единственном доступном для этого мероприятия месте…
Прошедший день был относительно солнечным. Мы успели обсохнуть, но не согреться. Вечер с севера затянул прохладой, а с наступлением ночи температура воздуха и вовсе упала до двенадцати градусов. Беорегард утверждает, что это “холодноватый” показатель для австралийских берегов, а так как я не такая древняя, как мой старший друг, и у меня нет практических сведений о мире до Стали, я просто верю ему на слово. Конечно, это далеко не самая холодная ночь за всю мою жизнь, однако ветер северный и колючий – человека уже пробрал бы до костей.