Примерно к полудню он почувствовал это снова. Не физически, но каким-то шестым чувством культиватора – ощущение, что за ним наблюдают. Оно было слабым, но настойчивым, словно игла прокалывала воздух где-то позади. Они нашли его след.
Лин Юнь ускорил шаг, несмотря на боль. Его сердце снова забилось в груди. Он слышал их. Не голоса, а движение. Быстрое, целенаправленное движение сквозь подлесок. Они приближались.
Он бросился бежать, игнорируя боль. Лес становился гуще, тропа исчезла. Он продирался сквозь кусты, цепляясь за ветки, спотыкаясь о корни. Он слышал, как преследователи ломают ветки позади него, их шаги становились громче.
Паника нарастала. Он был загнан. С его уровнем силы и ранением, он не мог сражаться с теми, кто, очевидно, был сильнее его и обладал навыками выслеживания.
В отчаянии Лин Юнь вспомнил вчерашнее «дрожание» мира, то странное эхо, которое помогло ему увернуться от Рыскарей. Он сжал кулон, сосредоточив на нем свое внимание, свое желание сбежать, свою жажду выжить.
«Эхо… Дай мне эхо!» – промелькнула в его сознании бессознательная мольба.
На мгновение мир вокруг него снова дрогнул. Цвета стали блеклыми, звуки приглушились, а сам воздух словно загустел. Он увидел себя на долю секунды вперед: как он спотыкается о камень, как чья-то рука тянется к нему из-за куста.
И его тело отреагировало. Прежде чем сознание успело полностью обработать увиденное, его нога легко перешагнула камень, которого он должен был коснуться. Он резко метнулся в сторону, как раз в тот момент, когда из кустов вырвался поток темной энергии, направленный прямо туда, где он должен был быть.
«Проклятье! Он увернулся!» – раздался грубый голос.
Лин Юнь продолжал бежать, пытаясь использовать это новое ощущение. Каждый раз, когда опасность была слишком близко, когда он чувствовал, что вот-вот попадет в ловушку или будет схвачен, он сосредоточивался на кулоне, на «эхе». И мир дрожал. Он видел на долю секунды вперед – надвигающуюся ветку, скользкий камень, направление атаки, – и его тело реагировало с невероятной скоростью, совершая движения, которые были бы невозможны для его изможденного состояния.
Это было изматывающе. Каждое такое «дрожание» оставляло после себя не только головокружение, но и ощущение, будто его собственное тело на мгновение теряло плотность, становилось менее реальным. Это было похоже на погружение в ледяную воду – шокирующе и болезненно.