– Табита! Вы слышали, что я сказала?
– Нет. Извините.
– Я говорю, что вы должны двигаться поступательно, шаг за шагом.
Табита кивнула.
– Ваш следующий шаг – суд. Вам следует хорошенько обдумать ваши варианты.
– Да… Вы сказали, что у меня есть три варианта: не признавать себя виновной, сознаться в непредумышленном убийстве… а что третий?
– Частичная ответственность.
– Я не понимаю, что это?
– Нужно указать на то, что Стюарт Риз надругался над вами, когда вы были несовершеннолетней. С тех пор вы находитесь в состоянии клинической депрессии и отчаянно пытаетесь справиться с ее проявлениями.
– Что вы такое говорите?!
– Я говорю, что вам, Табита, нужно выбрать наиболее подходящий вариант.
– Вы думаете, что это я убила его.
Мора Пьоцци поднялась со стула:
– Осталась всего неделя, – сказала она. – Подумайте об этом.
В средней школе Табита хорошо успевала по математике, химии и неплохо рисовала (ей больше нравилась графика, чем живопись). Небольшого роста, жилистая и сильная, она часто выходила победительницей в кроссе. Однако ей трудно было сходиться с ребятами, присоединяться к их компаниям, хотя тихоней она не была.
Табита не слыла «очаровашкой», не заигрывала с мальчиками, не хихикала с девчонками, не умела выбирать модные кроссовки, не знала новых танцевальных коленец, не отмечала вечер пятницы, не кичилась сексуальным опытом, которого не было; она не похвалялась умением пить или курить травку и не разбалтывала чужих секретов. В общем, она не походила на обычного тинейджера, а после смерти отца – и подавно. В лучшем случае Табиту воспринимали как одиночку, а в худшем – не стоит и говорить. Но она держалась молодцом, притворяясь, что ей все равно, и мало-помалу ей действительно стало все равно. А быть может, и не всё. Во всяком случае, она переносила свои невзгоды гораздо легче, чем в детстве.
Табита лежала на койке, вспоминая себя пятнадцать лет назад (срок в полжизни!) – колючей, угловатой, единственным ребенком в семье; невысокого роста, плоскогрудой, выглядевшей младше своих лет, скрывавшей застенчивость под маской раздражительности и неразговорчивости. Постепенно на нее перестали обращать внимание и отстали, но тут вдруг ее приметил учитель математики мистер Риз. Он был самым обычным преподавателем – не настолько харизматичным, чтобы о нем перешептывались девушки, но и не похожим на всеми презираемого мистера Уидона, который зачесывал волосы на макушку, чтобы скрыть лысину. Мистеру Ризу без особого труда удавалось поддерживать порядок в классе. Иногда и он мог выйти из себя, но не так, как остальные, которые просто орали и размахивали руками. Его гнев был целенаправленным, саркастическим и действенным.