Следователи кивнули.
– Как же мне передадут нужную информацию? – поинтересовалась Табита.
– Обычно мы пользуемся электронной почтой, – сказал молодой человек.
– Я в тюрьме.
– Это понятно, – все еще улыбаясь, отозвался молодой человек.
– Тогда можете воспользоваться телефоном, – раздраженно заметил судья. – Вам это доступно. Я назначаю слушание дела по существу на понедельник, третье июня. В течение пятидесяти суток, начиная с сегодняшнего дня, мисс Харди, вам будут предоставлены все относящиеся к делу улики. Затем вам надлежит представить стороне обвинения и суду аргументы защиты в срок не позднее сорока дней с этого момента.
Табита смотрела на судью, не понимая ни слова из того, что он говорил.
– Заявление защиты, список свидетелей, которых вы сочтете нужным вызвать, письменные ответы и заключения любых специалистов… Вам все понятно?
– Не совсем.
– Ну разумеется, вы же не юрист. Все это фарс и, добавлю, предосудительная трата времени и государственных средств.
Судья продолжал свою речь. Он говорил что-то о письменных заявлениях, предыдущих судимостях, заявлениях с чужих слов, первичных и вторичных раскрытиях.
Табита не слушала его, вернее, даже не слышала. Слова судьи воспринимались ею как какая-то тарабарщина. К тому же представители королевского обвинения тоже перешли на этот язык. Она вдруг ощутила себя опустошенной от усталости.
– Итак, покончим с этим, – произнес судья.
– С чем?
– Вы еще не огласили свой официальный ответ суду.
Женщина, что бесстрастно восседала перед судейской трибуной, встала со своего места и попросила Табиту подтвердить свое имя, национальность и дату рождения. Затем прозвучали слова:
– Табита Харди, вы обвиняетесь в убийстве. В пятницу, двадцать первого декабря две тысячи восемнадцатого года, вы убили Стюарта Риза. Признаёте ли вы себя виновной?
Табита ухватилась за край скамьи.
– Не признаю, – заявила она.
На обратном пути ей хотелось биться головой о металлические стены автозака. Хотелось пинать их ногами. В «Кроу Грейндж» ее вывели. Табита поклялась себе, что если ее снова подвергнут обыску с раздеванием, то она бросится на кого-нибудь из надзирателей и оставит кое-что на память о себе. Но дело обошлось лишь беглой проверкой.
Они вошли в здание тюрьмы. Табиту провели по коридору в главный зал. Она шла, не поднимая головы, глядя в пол перед собой. Она чувствовала, что если кто-нибудь как-то не так посмотрит на нее или что-то скажет, то дело кончится дракой. Ее мучило ужасное искушение не только кого-нибудь отколотить, но и самой быть избитой, почувствовать настоящую боль, чтобы хоть как-то притушить шипевшее внутри нее пламя.