You’re part of a machine, you are not a human being
Halsey – Gasoline
Бурлящие реки полуобеспеченной жизни в Санкт-Петербурге кипели и волновались своим чередом. Активно писались конспекты по химии, пропускались пары биологии после неоновых ночей в общежитии, проживание в котором на протяжении следующих трех месяцев скрепя сердце снова оплатили родители; то вяло, то с небывалым энтузиазмом учились черно-белые параграфы учебников по генетике и тлели листки с неудачными тестовыми работами, источая грубый и внезапно чем-то привлекательный ванильно-костровый душок.
Он старательно и по-бутафорски безразлично, как научил его театр жизни, убегал от настоящего себя. С нещадно бьющими по ребрам остатками надежды заворачивал за потаенные или первые попавшиеся углы лабиринта судьбы, осторожно и даже несвойственно нагловато пробегал мимо опасных ловушек, преодолевал очевидно непосильные для других и до смешного простые для него препятствия. Происходящее, однако, все же гораздо больше походило на загнанный крысиный бег по кругу, чем таинственные тупики древнего лабиринта.
Самое страшное заключалось в том, что Саше было действительно слишком страшно и дискомфортно прилагать усилия для остановки неумолимого бега в этом пластиковом колесе, чтобы стать хозяином самого себя и безжалостно, одним движением переломить адскую игрушку, незаметно засосавшую его в свой водоворот. Мы ведь всегда до дрожи в коленках боимся менять пластиковое колесо повседневности на свежую свободу неизвестности, опасаясь потерять даже эту безусловно мерзкую, но дающую твердую уверенность в стабильном завтра игрушку для грызунов.
Густые реки жизни в Тихополе плыли и плелись тоже в какой-то мере по-своему. Звучали беззаботные и полые попсовые хиты из телевизора, успешно или провально игрались новые и старые театральные постановки, выбирались наряды в соответствии с актуальным состоянием настроения и духа в целом и нескончаемо делались те самые «фото мамы с цветами от Константина». Правда, уже не Александром – теперь самим отчимом.
Наталья и Константин, выставив из опустевшей и запыленной Сашиной комнаты ворох вещей в навевающих безымянную грусть громоздких картонных коробках, ждали своего малыша. Наталья великолепно отыгрывала роль счастливой будущей матери и жены человека с позолоченной статуэткой «Лучший муж», восхитительно комбинируя ее с калейдоскопом иных цветастых масок. Константин не собирался отставать: у него – по крайней мере на уровне любителя – отлично получалось делать вид, что он не замечает мокрых пятен на подушке своей талантливой жены.