Война пронеслась по нашему хутору без трагических последствий. Армии приходили и уходили. Мои родители не проявляли особой благосклонности ни к одной из отступающих или наступающих армий – ни к немцам, ни к русским. Мне запомнилось, как два немецких офицера поселились в нашем доме на короткое время. Для ребёнка это было хорошо – они угостили нас конфетами. У них с собой была своя тушёнка и другие неведомые ребёнку вкусности. Родители давали немцам картошку, яйца, сало и прочие деревенские продукты. Жили немцы в сарае.
Я плохо помню конец войны. Просто все вдруг стали счастливы, потому что так или иначе эти страдания наконец-то закончились.
Родственники рассказывали, что мой двоюродный брат Константин (он был старше меня на 27 лет), учитель физики в Резекне, незадолго до окончания войны, в начале 1945 года, уехал на пароме в Германию. Уезжая, он якобы позвал своего брата присоединиться к нему, но тот отказался, так как должен был помогать вести хозяйство и заботиться о матери. Много позже из официальной биографии Константина я узнал, что на самом деле он был насильно мобилизован немцами и направлен на позиции Латышского легиона под Берлином. Оттуда ему удалось сбежать к союзникам. Из Германии Константин перебрался в Англию, затем в Канаду и, наконец, в США, где со временем стал известным физиком и метеорологом.
К сожалению, мою двоюродную сестру Антонину, старшую сестру Константина, после войны сослали в Сибирь (в Томск), где она умерла от туберкулёза менее чем через год. Она была намного старше меня, но я её хорошо помню. Позже мы узнали о судьбе Антонины от её родителей, Петра и Виктории, которые прожили с нами пару месяцев.
В последние месяцы войны, как и после войны, многие местные ребята разбежались по лесам. Они скрывались от призыва в Советскую Армию. Их массово призывали в вооружённые силы и отправляли в Курляндский котёл воевать за советскую власть. Я знал троих таких «беглецов» – моего двоюродного брата, отца моего друга и ещё одного соседа. Они время от времени спали у нас дома, ночевали на полу. Маму просили дать им подушки. Мы не могли никому ничего о них говорить. Днём они прятались в лесу. В 1947 году все трое обратились к официальным властям в Резекне и после фильтрации остались живы и здоровы и начали нормальную гражданскую жизнь.