– Нет, не поэтому, – слишком быстро начал я оправдываться. – Не только поэтому.
– И чего же ты хочешь?
– Ну… – я задумался, вспоминая чего же хочу. Останавливать время? Вот глупость. Да и ради чего? Чтобы спать с женщинами? Бред. Теперь я и так могу. И потом, я же тогда быстрее других состарюсь. Так! Стоп! Это все плод моего пьяного воображения. Время? Желание? Но я здесь лежу. И выполнил условие. И она ждет. А вокруг темно, словно в Марианской впадине.
– Хочу в Марианскую впадину спуститься, – зачем-то сказал я, и тут же спохватился: «Во дурак! В Марианскую впадину?! Серьезно?!»
– Может, чего-то нормального пожелаешь: денег там или квартиру?
Я представил себе деньги – чемодан, полный купюрных пачек, как в кино. Потом квартиру. Ни от какой из воображаемых картинок не екнуло внутри. Похоже, и правда, дурак.
– Я не знаю, чего желать.
– Помнишь сказку про цветик-семицветик.
– Не-а.
– Там девочка желания загадывала, и все они оборачивались проблемой для нее. Тогда она поняла, что надо загадывать для других.
– Для кого же мне загадать?
– Не знаю. Для мамы.
– Пусть… пусть… пусть… У всех в мире все будет хорошо!
– Ты мой милый! – Я ощутил на своем лице ее руку. – Ладно, пусть у всех все будет хорошо! А теперь давай спать. Утро вечера мудренее.
Утром на улице было морозно и солнечно. Я шел к автобусной остановке и улыбался. «Эх, надо было машину просить. Или яхту. Дурак!»…
Мир был свежим, лучащимся и красивым. Теперь в нем все было хорошо. Я смотрел на это и многозначительно улыбался, один во всем мире зная, что на самом деле произошло. Хотя, почему один, Люба ведь тоже в курсе!
Глеб никогда не оставлял телефон без присмотра. По дому ходил в шортах, а телефон прятал в задний карман. Но в тот раз ехали в машине. Глеб был за рулем. Телефон выпал прямо под сиденье Марины, да так, что пролезала лишь ее тонкая рука. Она достала, и, пока подавала супругу, невольно скользнула взглядом по экрану. Всплыло уведомление – сообщение от Наташи: «Мой сладенький», дальше сердечки и смайлики в два ряда. У Марины дернулась рука:
– Что это за Наташа? – ледяным голосом спросила она.
Опустим двухнедельную пикировку супругов, тут ничего нового: Глеб убеждал Марину, что у него «с этой Наташей ничего нет, просто такой уровень общения», сам при этом дебильно улыбался. Марина мысленно с ним разводилась, неделю плакала, вторую неделю сидела на «Афабазоле». На работу ходила, делая вид, что все нормально… «Нормально, я сказала, отвали!» Она убедила себя, что гульнул разок и ладно, не стоит из-за этого ломать семью и устраивать детям психологическую травму. И все потихоньку вошло в русло. Оба забыли. Или сделали вид.