Короны Ниаксии. Шесть опаленных роз - страница 11

– Знания – скучная безделка, – сказал Вейл с чрезмерной беспечностью, и я едва не ахнула от ужаса:

– Нет, это не может быть правдой! Мы должны узнать о мире еще столько всего!

Он рассмеялся – снисходительно, как смеются над котенком, нетвердо стоящим на лапках. Я же закупорила последний флакон, собираясь вынуть иглу, и с некоторым удивлением обнаружила, что вокруг ее кончика уже затянулась кожа. Мне пришлось буквально рывком выдернуть иглу из вены. Вейл никак не отреагировал.

– Спустя столько времени понимаешь, что копить знания не имеет смысла. Если знание не применяется, в нем нет смысла. Оно не может считаться сокровищем.

– О? – Я встала, убрав свои инструменты. – Что же тогда может им считаться?

Вейл тоже встал. Он был довольно высоким и теперь смотрел на меня с волчьим восторгом. Его улыбка вновь обнажила смертоносные клыки. В янтарных глазах сверкал лунный свет, лившийся из окна.

Я вдруг почувствовала себя глупо из-за того, что не увидела в нем чудовища. В этот момент, с ухмылкой на губах, он походил на то самое существо из легенд. На монстра, о котором рассказывали шепотом.

– Любопытство, – ответил он.

Кровь Вейла была прекрасна, иначе и не скажешь: так же красива, как цветочное поле.

Когда в ту ночь я вернулась домой, почти рассвело. Но я не устала – нет, совсем нет. Меня буквально трясло от волнения, разум снова и снова прокручивал в памяти каждое мгновение того визита, выжигая образы на подкорке мозга. Бо́льшую часть пути я прижимала сумку к груди, словно защищала ее от мира. В конце концов, в нем была контрабанда.

Я сразу же направилась в свой кабинет и заперла дверь. Мине не стоило знать, что я задумала ради нашего общего блага. Чем меньше я буду втягивать ее в свою кощунственную авантюрку, тем лучше.

Но в доме не звучали ничьи шаги. Мина крепко спала. Я стала вытаскивать из сумки оборудование, разрушая порядок на столе, который так тщательно навела перед уходом. Подтащив столик к центру пола, я установила на нем свою зрительную линзу – прибор из множества латунных колец, помещенных друг поверх друга; верхнее, со стеклом, было снабжено шарнирами, чтобы располагать его вертикально. На каждом кольце были вырезаны руны и символы, и когда я коснулась прибора, то почувствовала исходившую от них магию. Окунув палец в чернила, я начертила ряд отметок на внешней стороне колец.