«Что же, разве уж день и надо вставать?.. – бессознательно спрашивала она себя. – Но отчего я не могу?.. Как трудно дышать! Как тяжело…»
– Ох! – громко простонала она, разметавшись, но не в силах ни подняться, ни даже открыть глаза.
Словно в ответ в ночной тиши раздался тоскливый, протяжный вой.
Что-то налегло тяжким гнетом на грудь спящей, какой-то невыносимо яркий свет резал ей глаза. Сердце сильно, учащенно билось, и непонятная истома и страх – вместе и боязнь, и сладкое томление – захватывали дух, мутили сознание… Майю укутало, казалось ей, огненное облако и куда-то, к чему-то влекло… Влекло неотвратимо!
И среди всех этих чувств, наперекор им, всплывало сознание, что надо, надо проснуться. Хоть умереть, но открыть глаза!
И сила этого сознания восторжествовала: Майя подняла веки.
Теперь она видела, но сообразить ничего не могла и не могла двинуть ни одним членом. Она была убеждена, что лежит на своей кровати, но почему же так тяжко и так страшно холодно? Куда ее тянет?
Тоскливый, за душу хватающий вой окончательно пробудил ее.
Что это?.. Кто так открыл шторы? Полный месяц глядел в окно своим искривленным страдальческим ликом и ярко освещал бледную Майю, в одной сорочке стоявшую среди комнаты пред дверями, широко отворенными в длинный темный коридор. На дальнем конце этого коридора находились нежилые комнаты для гостей, и туда именно влекла и тянула Майю какая-то неодолимая сила.
Нет, нет! Она туда не пойдет! Там опасность, там смерть!
С нечеловеческим усилием, вся обливаясь холодным потом ужаса, Майя рванулась прочь от черных дверей и тут только осознала, что она совсем не в своей комнате, а внизу, в пустой гостиной.
«Что со мной?.. Как я здесь?.. Куда я шла?» – вихрем проносились вопросы в воспаленном мозгу девушки.
Она чувствовала, что ее охватывает дурнота, но сознание, что она сгинет, если упадет в обморок, поддерживало в ней борьбу. Без сил опустилась Майя в кресла.
В ту же минуту противоположная стеклянная дверь в сад со звоном стремительно отворилась и, точно бешеная, с визгом и пронзительным лаем, в нее ворвалась Газель, все опрокидывая на пути. Задетый ею столик со множеством фарфоровых и стеклянных безделушек упал и перебудил весь дом.
На одну секунду верная собака остановилась возле полубесчувственной Майи, потом метнулась, как угорелая, к коридору и с громким озлобленным лаем понеслась к комнате, которую занимал барон де Велиар.