Не веря своим глазам, молодая девушка закрыла их, ослепленная. Потом протерла и вновь открыла… Пред нею были те же волшебно-чудные картины: ничто не исчезло, ничто не изменилось. Она привстала и хотела внимательнее осмотреться; но голос, будивший ее только что, послышался опять, и она увидала позади себя высокую женщину, которая приветливо ей улыбалась.
– Пойдем, – говорила женщина, – все хотят тебя видеть и ждут давно. Надеюсь, ты успела отдохнуть с тех пор, как брат Кассиний принял тебя к нам?
Майя ласково улыбнулась в ответ. Хотя девушка не могла бы назвать имя этой женщины или сказать, где ее видела, но тотчас вспомнила говорившую, чувствуя, что давно и хорошо ее знает, и нисколько не удивляясь ее присутствию.
– Я отдохнула прекрасно, – отвечала она женщине, – и готова следовать за тобой, куда прикажешь. Давно, скажи, привел меня сюда Кассиний? Какое чудесное место!.. Как мне жаль, что я, может быть, потеряла много времени во сне.
Женщина снисходительно усмехнулась.
– Ты его не потеряла, если раз очутилась среди нас, – возразила она. – Твой сон был нужен для совершения пути. Время должно цениться не само по себе, а по той пользе, с которой оно проходит. Готова ли ты следовать за мной?
– Совершенно готова. Но скажи мне, где я? Где Кассиний, увижу ль я его наконец? И куда он привел меня? Не здесь ли тот приют истины и великой любви, о котором он говорил мне?.. Все здесь так прекрасно! Милая… как звать мне тебя? Я не помню твоего имени. О, какое дивное место и как мне хорошо!
Глаза Майи блистали. Она чувствовала себя так весело, так легко, словно у нее выросли крылья, словно она готова подняться на воздух и полететь. Красивая высокая женщина смотрела на девушку ласково, снисходительно улыбаясь, как взрослые смотрят на детей.
– Ты задала столько вопросов сразу, дитя мое, что их трудно упомнить, – отвечала она. – Меня зовут Софией. Кассиния ты увидишь. Он привел тебя в это преддверие нашей обители, чтобы спасти от злого влиянья одного из врагов правды и противников людского спасения…
– Де Велиара! – вспомнила Майя, и на лице ее отразилась тревога. – Но как же быть с отцом? – с волнением спросила она. – Он испугается, что меня нет! И не перенесет этого!
– Не беспокойся, дитя мое. Мы бы не поступили так жестоко. Ты духом с нами, но для отца и прочих оставленных тобою ты спокойно спишь и проспишь долго, не возбуждая ничьих опасений… На этот раз тебе с нами нельзя оставаться, но потом вернешься, если захочешь сама – и если устоишь против соблазнов. Пойдем.