– В самом деле? Быть может, – задумчиво проговорил Ринарди.
– Да-да! Наверняка! – подтвердила Майя. – И знаешь… – Она подошла к отцу ближе и таинственно прошептала: – Если ты будешь работать над собой, по-прежнему слушаясь Кассиния, твои глаза и уши могут снова открыться…
– Кассиний сказал это? – вскричал Ринарди.
Майя утвердительно кивнула.
Отец поднял девочку и прижал к своей груди:
– Ах! Дай бог, чтобы это была правда!
И точно: с течением лет обещанию Майи суждено было сбываться все шире и определенней. По мере того как научные занятия Ринарди продвигались вперед – медленно, но неуклонно, – духовные способности самого профессора развивались сильнее, и ему открывались дотоле неведомые, необъятные горизонты… Средства и силы его умножались и крепли, задачи расширялись, но зато и достижение желанных целей отодвигалось все дальше со всяким днем и, казалось, становилось неуловимей. Беспрерывно увлекаемый удачей то в одной, то в другой подробности, Ринарди то и дело отвлекался от главной задачи; заинтересованный как истинный идеалист, влюбленный в силу знания, а не в успех его практических приложений, профессор гнался за частными явлениями, а их было столько, что целого никак не удавалось охватить. А время между тем убегало; другие, более практичные изыскатели не дремали: Эдисон с многочисленной плеядой предшественников и последователей то и дело предвосхищал замыслы Ринарди. Судьба словно дразнила его надеждой, в самую минуту ее исполнения вдруг вырывая у него конечный успех, чтобы потешить им других. Но это не отнимало у профессора бодрости, напротив: частные и, как ему казалось, неудовлетворительные успехи сил электричества, применений телефона, фонографа и прочих изобретений нашего плодовитого века еще сильнее разжигали его стремления полнее приложить их ко благу человечества, упрочить применение их, развить их действия до возможного совершенства.
Ему хотелось довести каждый открывавшийся ему проблеск до полного, яркого, всестороннего света, а не тратить искр по мелочам.
– Все это добрые лучи! – говорил Ринарди. – Они ослепят каждого работника во мраке нашего неведения, именуемого наукой, но не облагодетельствуют мира, как облагодетельствовало бы его открытие источника всемирной силы, света неугасимого – великой души Вселенной, коей все движется, и все держится, и все живет!..