IV
Целью, к которой стремился каждый кадет практически с первого дня после поступления, был финальный тренировочный рейс с выходом в иностранные воды. По окончании этого рейса он считался достойным получения кортика и нашивок мидшипмена. Принц Альберт разделял это стремление не меньше, чем любой другой кадет, поэтому 17 января 1913 года он со смешанным чувством возбуждения, трепета и азарта поднялся на борт 9800-тонного крейсера «Камберленд».
Цель этого плавания состояла в том, чтобы дать кадетам возможность подняться на следующую ступень их подготовки как морских офицеров. В Осборне и Дартмуте кадет получал хорошие базовые знания по физике и математике, знакомился с различными типами двигателей и других механических приспособлений, которыми оснащались военные корабли, но, как правило, получал лишь самые зачаточные знания по наиболее существенным вопросам, касающимся собственно культуры военно-морского офицерства. Тренировочный рейс давал возможность перейти из царства теории на поле практики. Кадет переходил из классной комнаты и мастерской на квартердек и в машинное отделение современного военного корабля, где теория и практика соединялись в действенный сплав. Он получал более широкое, чем прежде на уроках, представление о повиновении и ответственности в дополнение к практическому пониманию задач, которые в будущем ему придется выполнять. Так, например, кадеты, как и каждый на борту, подбрасывали в топку корабля уголь и под присмотром своих офицеров стояли на вахте и вместе с тем повышали свой технический и интеллектуальный уровень в классах. Неоценимым дополнением к этим занятиям для многих стала возможность первого контакта с огромным внешним миром. До сих пор их горизонт был ограничен игровыми полями Королевского военно-морского колледжа. Теперь они впервые знакомились с другим климатом, встречали других людей и получали некоторое представление об огромных размерах той обширной империи, которой они со временем призваны будут служить и которую им предстоит защищать.
Для принца Альберта в этом походе был еще один важный фактор. До сих пор и в Осборне, и в Дартмуте он страдал от неизбежного сравнения со своим старшим братом. Искрящееся обаяние принца Эдуарда, его раскованные манеры, его внешняя привлекательность, сообразительность и острота ума неизбежно задавали ту высокую планку, с которой сравнивали робкого и застенчивого, упорного и замкнутого интроверта принца Альберта. «Это было все равно что сравнивать гадкого утенка с красавцем павлином», – спустя годы сказал один из его современников. «Ему желательно было бы иметь побольше смекалки и прилежания принца Эдуарда», – писал из Осборна мистер Уатт. Те же ноты, очевидно, звучали и в отчетах из Дартмута. Однако теперь принц Альберт был сам по себе, в мире, где это сравнение больше не работало, поскольку по окончании своего обучения в Дартмуте принц Уэльский, к своему огромному разочарованию, вынужден был пропустить тренировочный рейс по той причине, что должен был играть важную роль на коронации своего отца. Постоянное сравнение со старшими нисколько не портило отношений между братьями. Они оставались беззаветно преданными друг другу и во время тренировочного плавания обменивались письмами с каждой почтой.