«Оно пытается коммуницировать! Невербально! Энергетически!» – зашептал Семен, лихорадочно пытаясь включить мертвый диктофон. – «Марина Викторовна, попробуйте передать образ! Мысленно! Добро, мир…»
Марина сжала кулаки, сосредоточившись. Мы не хотим вреда. Мы хотим понять. Откуда вы? Зачем?
Существо слегка наклонило голову. Внутренние золотистые нити в его груди заструились быстрее. Оно подняло одну из своих стеклянных конечностей – не руку, а скорее изящный отросток – и направило ее не на людей, а на кипящий грязевой котел рядом. Из кончика конечности вырвался тонкий луч холодного голубого света. Бурлящая грязь мгновенно замерзла, превратившись в гладкую, темную, зеркальную поверхность. На ней, словно проекция, возникли образы: стремительные полосы света (звезды?), огромный, расколотый пополам мир, окутанный дымом и пламенем, фигуры существ, похожих на этого, но безжизненно лежащие на обугленной земле. Боль. Горечь. Конец.
«Они… беженцы?» – ахнул Семен. – «Их мир погиб?»
Существо медленно кивнуло своей яйцевидной головой, движение было странно человеческим. Созвездие на его лице погасло, оставив лишь тусклое мерцание. Оно снова обратило «взгляд» на Марину. На этот раз ощущение было яснее: Помогите? Приют? Понимание?
«Боже… – прошептала Марина. – Они ищут… дом. Или просто место, где их не уничтожат с порога.»
«А кто их уничтожил?» – хмуро спросил Игорь. – «Показало?»
Существо снова направило конечность на замерзший котел. Образы сменились: силуэты, напоминающие людей, но искаженные, агрессивные, стреляющие лучами энергии в беззащитные стеклянные фигуры. И снова – разрушение, смерть.
«Люди?» – Семен побледнел. – «Но… но это же невозможно! Мы никогда…»
«Или не мы, – холодно сказала Марина. – Или не сейчас. Или не здесь. Параллельные миры? Будущее? Предупреждение?» Она посмотрела на существо. «Это не мы. Мы другие. Мы можем попробовать помочь. Но мы боимся. Вы сильны.»
Существо парило неподвижно несколько секунд. Потом оно сделало нечто неожиданное. Оно подняло обе передние конечности к своему «лицу», к скоплению мерцающих точек. Золотистые нити внутри его тела вспыхнули ослепительно ярко, а затем начали… гаснуть. Одна за другой. Словно лампочки, перегорающие в цепи. Его прозрачное тело начало мутнеть, терять сияние, становиться хрупким, как старое стекло. Оно излучало волну такой глубокой, бездонной скорби и усталости, что у Марины навернулись слезы.