Игорь побледнел.
Настасья схватила его за локоть:
– Уходи. Сейчас. В сарай. Не говори ничего.
– Почему?
– Потому что, когда хан что-то хочет узнать – это редко заканчивается вопросами.
Он оглянулся на свои схемы. На KPI. На бересту, где уже вырисовывался первый «аграрный дашборд».
– Но… я же только начал.
– Именно. А у нас, если ты начинаешь – ты уже подозрителен.
Жбан отступил. KPI – за ним. Настасья прикрыла задвижку сарая. И осталась снаружи.
Всадники подъехали.
– Где он? – прохрипел главный. Лицо у него было широким, с глазом как льдом и голосом – как точильный камень.
– Кто?
– Пришлый. Слова странные. С лицом как у хана в молодости.
Настасья не дрогнула.
– Был. Ушёл. Сказал – “не доросли”. Ушёл в лес.
– Ты врёшь.
– Тогда ищите. Но если тронете свинью – вся деревня восстанет.
Воин скривился.
– Хан хочет его видеть. Если не найдём – вернёмся.
– Вернитесь. С письмом.
– Не умничай, баба.
– А ты не топчи капусту, урод.
Они уехали. Грязь летела из-под копыт.
Игорь вышел из сарая, дрожа от адреналина.
– Это… что было?
– Это называется “политика”.
– Они… что, будут искать меня?
– Скорее, наблюдать. Караш-Буга – не тот, кто забывает лица.
– Кто он?
– Воевода. Если у хана есть когти – это он. И он тебя учует, как ты учуял цифру в капусте.
Игорь опустился на скамью. Обнял KPI. Молчал.
– Добро пожаловать, реформатор, – сказала Настасья. – В политический ад. Здесь нет фидбэка. Только кнут и утро.
Он выдохнул.
– В следующий раз… я просто вызову такси.
– Поздно. Ты уже – один из нас.
Сверху – в тени дуба – неподвижно стоял силуэт. Он видел всё. Он улыбался. В его руках был шнурок. На шнурке – вырезанная из дерева свинья. Караш-Буга знал: если у врага есть талисман – у него есть слабость.
Деревенское утро не знало суеты. Оно текло, как подтаявшее сало – вяло, с хрустом, и с привкусом прошлого. Где-то вдали уже орал петух. Или это был Пафнутий – оба звука были одинаково назойливы.
Жбан стоял посреди амбара, обложенного мешками с зерном, глиняными мисками и человеческой апатией. В одной руке у него – обломок угля. В другой – берестяной “флипчарт”. В глазах – искра, знакомая любому офисному маньяку продуктивности.
Перед ним – пять мужиков и одна баба, все – крестьяне, все – с выражением «это он нас за людей считает?».
– Итак, – начал Игорь. – Зачем мы здесь собрались?