– Потому что вкусная? – уточнил кто-то.
– Потому что мы все хотим, чтобы хоть кто-то был стабилен. Даже свинья.
Настасья фыркнула.
– Ты только что сделал свинью символом стабильности. Ты понимаешь, как это звучит?
– Да. И это работает.
Крестьяне переглянулись.
Кто-то кивнул. Кто-то вздохнул.
Даже KPI подняла пятачок и пройдя вперёд, опрокинула пустой котёл, как бы говоря: “Достаточно болтать – пора кормить”.
Смех. Одобрение. Плеск голосов.
И один человек в толпе зашептал:
– Вот оно, началось…
Поздно вечером, в доме настоятельницы – теперь пристанище Жбана, он и Настасья сидели у очага.
– Ты с ума сошёл, – сказала она тихо. – Но у тебя… это получается.
Он посмотрел на огонь.
– Если я выживу до конца недели – сделаю брошюру.
Она улыбнулась.
– Назовёшь её «Свинья и Власть»?
– «Agile на Бересте».
– Или «Горящий учёт».
– «Планёрка и Погром».
– «Съедобное управление»…
– Или просто: «Жбан».
Они оба засмеялись.
Тихо. Долго. С облегчением.
Но в углу дома, в темноте, “торговец солью” – а по сути шпион Караш-Буги, уже тихо складывал улики.
На его бересте было написано:
"Лидер говорит с животными. Нарушает уклад. Народ слушает. Писарь вне власти. Угроза реальна."
Он убрал запись в пояс.
Скоро она окажется в ставке.
И тогда… будет решено.
Ставка Батыя, гулкая и почти мёртвая, как затишье перед битвой. На войлоках – советники, шаманы, гвардейцы. Хан Батый сидел на возвышении, тень от меховой шапки закрывала ему глаза.
– Ты хочешь сказать, что в гнилой деревне под лесом завёлся… говорящий волшебник? – устало протянул хан.
– Он учит народ считать, – сказал Елман-Дэви, перелистывая доклад. – Делит их на группы, пишет списки, называет свиней важными. И… люди слушают.
– Может, он шут?
– Он не шут, – прорычал Караш-Буга, ударив кулаком по столу. – Он – сеятель разлома. Он меняет основы.
Хан молчал. Потом усмехнулся:
– Что ж… в каждый век найдётся свой разрушитель.
– Его надо казнить, – сказал Караш, – иначе завтра он станет князем.
– Или моим советником, – спокойно ответил Батый.
– Что?
– Сколько лет мы собираем дань кровью? Этот… если он обучил крестьян считать – может, мы начнём собирать её бумагой.
– Бумагой нельзя прокормить воинов.
– Но можно прокормить порядок.
Вечером в деревне к Жбану подошёл гонец. Молодой, испуганный.
– Ты – кто план делает?
– Допустим.
– Тебя хан хочет видеть.