Он вернулся в ту самую комнату. Там, где висело имя «И.Ж.». Он вытер стену. И вместо подписи оставил схему развилки, цикл с внешним выходом.
– Если кто-то придёт после меня, – прошептал он, – пусть увидит: выйти можно.
Наверху в деревне шёл дождь, которого никто не чувствовал. Капли падали на землю и исчезали до звука. Настасья смотрела на деревню, как врач смотрит на больного, чья болезнь – сама его суть.
– Тихо, да? – заметил Жбан.
– Тихо… потому что одного нет.
– Кого?
– Не помню. Вот и весь ужас.
Она указала на пустое место у дома.
– Там кто-то жил. Мы говорили. Мы ели хлеб. А теперь – нет даже имени.
Жбан почувствовал, как внутри скребётся страх. Не за себя – за структуру реальности.
Варвара стояла у края поля. Ветер трепал её серое покрывало. Зосим дремал, сжав в руке пустую трубку.
– Они оставили след, – сказала она, не поворачиваясь.
– А значит, деревня – теперь в минусе, – буркнул Зосим.
– Баланс пошатнулся. Теперь деревня начнёт вспоминать тех, кто забыт несправедливо.
– Бунт теней?
– Или приход того, кто знает, как очищать память болью.
В амбаре, у костра, Настасья перебинтовывала ногу. Жбан стоял у стены. Смотрел в огонь.
– Я ухожу, – сказал он.
Она не ответила.
– Я должен донести до хана. Если это место влияет на структуру территорий, если тут есть искажение – его надо…не знаю. Или записать. Или описать. Или хотя бы предупредить.
– Ты вернёшься?
Он подошёл ближе.
– Я не знаю.
– Тогда дай мне то, что не забудется.
Он подумал, протянул ей кусок ткани. На нём – та самая схема.
– Это… не вещь.
– Это путь.
Она спрятала его за пазуху.
– Иди.
Утром он вышел. KPI шла рядом. Солнце не поднималось – оно застряло между рассветом и затмением.
Жбан оглянулся.
Деревня смотрела на него пустыми окнами, как здание, которое ждёт новых арендаторов.
– Что дальше, босс? – хрюкнула KPI.
– Внедряем обратную совместимость.
И пошёл. В сторону ставки. В сторону хана. В сторону следующей системы, которую он ещё попытается понять прежде, чем исправить.
ГЛАВА 4: Стратегия в степях
– Хан Батый ждёт, – сказал караульный с лицом, как вырубка леса.
– И если у тебя снова слова без сахара – головы полетят.
Жбан кивнул. Он шёл, как будто по коридору офиса: те же взгляды, те же тихие разговоры, только запах не кофе, а конской шерсти и чёрной соли.
В шатре хана было тихо. Не “гробово”, а “опасно”.