Проблема в том, что жизнь – не лаборатория. В детском саду его научили сидеть за столом? Но что, если однажды вы решите пойти в ресторан?
Он научился здороваться с воспитателем? Но как он отреагирует, если на улице к нему неожиданно обратится незнакомый человек? Он спокойно играет с определёнными детьми? А как он поведёт себя на шумной детской площадке среди незнакомцев? Методика может адаптировать ребёнка к конкретной среде, но не всегда делает его готовым к жизни за её пределами.
Конечно, всё зависит от тяжести состояния. В некоторых случаях рутина действительно необходима. Но если есть шанс научить ребёнка гибкости, адаптивности, способности воспринимать новый опыт – этим шансом надо пользоваться.
И я решила, что наш путь – не ограничивать, а расширять границы его мира. Толпа, шум, смена обстановки – всё это было для моего сына испытанием. Любое отклонение от привычного маршрута могло вызвать у него настоящую бурю. Я видела, как менялся его взгляд, когда мы вдруг сворачивали не туда, куда он ожидал. Как его маленькие руки сжимались в кулачки, как напрягалось всё тело. В такие моменты он не просто расстраивался – он чувствовал тревогу, с которой не мог справиться. Падал на пол, дрыгал всем телом и кричал нечеловечьим голосом. Ему нужно было знать заранее, что будет дальше.
Поэтому я начала вводить перемены постепенно.
Сначала – на прогулках. Я намеренно меняла маршруты, но всегда предупреждала его заранее:
– Сегодня мы пойдём другим путём. Мы свернём здесь и выйдем там. Иногда он соглашался, иногда протестовал. Но шаг за шагом учился принимать, что мир может меняться – и это не страшно.
Самым сложным испытанием стали путешествия.
Когда мы впервые уехали из дома, это были три кошмарных дня. Три дня, когда он не мог уснуть в новом месте, кричал до 5-ти утра, а потом засыпал от усталости. Но я знала, что, если мы хотим победить страх перемен, нам нужно идти до конца.
Я намеренно меняла отели каждые три дня. Как только он привыкал к новому месту, мы переезжали снова. Каждый раз это были бессонные ночи, слёзы, истерики тревога. И каждый раз – новый маленький шаг вперёд.
Поездки на машине были просто адом. Он кричал. Он дрыгал ногами. Бил меня, вырывал мои волосы. Извивался, как змея, вырываясь из моих рук. Он категорически не хотел садиться в детское кресло. Для него это было похоже на ловушку, ограничение свободы – он ощущал его как угрозу. Я пыталась успокаивать. Обнимала, гладила по голове, шептала: – Всё хорошо, малыш. Не бойся. Мама рядом. Я не дам тебя в обиду.