За все то время, которое я собираю остатки падших, мне ни разу не было стыдно за то, что я не пытаюсь помешать фанатикам убивать падших. Но эта безопасная мысль рухнула несколько дней назад. Складывая части тела по пакетам, я встретился взглядом с девочкой, которой не было и двенадцати. Ее руки и ноги валялись рядом с ней. Нижняя челюсть вырвана. Нос откушен, уши отрезаны. Она понимала, что умирает, но не могла объяснить себе, почему я ворую ее органы. Мы смотрели друг на друга до тех пор, пока жизнь не покинула ее. В тот момент я чувствовал себя вампиром. Нечестью, которая питается остатками невинных! Мне хотелось прощения, хоть я и понимал, что не заслуживаю его. Приблизившись ползком к трупу девочки, я обнял ее и со всей силы прижал к себе, надеясь, что она почувствует мою скорбь и сожаление. На ее шее была золотая цепочка с кулоном в виде аиста. Я нежно снял его и положил в карман штанов. Не потому, что аист был символом моей родины и мог спровоцировать приятные воспоминания, а для того, чтобы на моей груды всегда был груз ответственности за бездействие!
– Были проблемы?
Кулон становится тяжелее. В глазах начинают копиться слезы. Хочется дать волю чувствам, но вместо этого я растираю лицо ладонями, чтобы избежать разочарованного взгляда Филипа.
– Фанатиков все больше.
– Хмм… Не удивительно.
Филип поправил стул и сел напротив. Опершись локтями о стол, он сложил пальцы рук в один большой кулак и начал внимательно разглядывать мое лицо. К подобным выходкам я уже привык, хоть мне и неловко из-за такого прямолинейного внимания. Белый халат Филипа покрыт жирными пятнами и красной пыльцой. Майка мятая, розового цвета. В эту игру могут играть двое, приятель! Я складываю руки вместе и откидываюсь на спинке стула, копируя позу Филипа. Мы сидим друг напротив друга не двигаясь, словно статуи из глины. Спустя несколько минут Филип встает и заявляет, что улучшил формулу пилюль мары и хочет ее протестировать. Я одобрительно киваю и иду в спальню. Внутри пахнет кровью и мятой. Свет тусклый, фиолетового оттенка. Сухие цветы в горшках вдоль стены и две кровати из ортопедического желеобразного материала. Моя – та, что слева (напоминаю себе, пока снимаю свитер). Устраиваюсь поудобней и наслаждаюсь погружением в слизь, которая обездвиживает все тело на период сна, чтобы исключить искривления позвоночника. Филип вошел в комнату, бурно дискутируя о чем-то. Он размахивал руками, морщил лоб и тыкал пальцем в воображаемого собеседника. Дебаты продолжались до тех пор, пока одна из пилюль не выскользнула из кулака Филипа. Я увожу взгляд на потолок и терпеливо жду. Не хочу сверлить его взглядом, пока он ползает по полу в поисках мары. Со стороны это выглядит унизительно.