– Эллиотт, не надо, – прошептала она.
Но он не слушал. Он снимал джинсы.
– Правда, Эллиотт. Перестань.
Кейтлин попыталась опустить юбку, прикрыться, но он схватил ее за руку. Его было не остановить, и она запаниковала. Свободной рукой она изо всех сил уперлась ему в грудь и оттолкнула.
– Нет!
На этот раз в голосе безошибочно слышался протест. Эллиотт качнулся назад и ударился головой о ночник.
– Черт! – нахмурившись, он потирал затылок. – Какого черта ты меня толкнула?
– Ты бы не остановился, – пробормотала она.
– Ха! Можно подумать, что ты этого не хотела, – огрызнулся он.
Кейтлин отвела взгляд, зная, что он прав. Она натянула юбку и застегнула на блузке пуговицы. Чувство вины вернулось: какая она все-таки бесстыжая дрянь. Как она позволила с собой так обращаться?
В тишине комнаты было слышно, как постепенно приходит в норму его дыхание. Только тогда он взял ее за руку.
– Слушай, извини. Не сдержался. Ты понимаешь, как это бывает. Мне трудно себя сдерживать рядом с тобой.
Волшебные слова лились, словно бальзам на душу.
«Ты такая красивая, что я ничего не могу с собой поделать».
«Боже, ты меня заводишь».
«Я так тебя хочу».
Стыдно признаться, но ей нравилось его мучить. Видеть, как он теряет над собой контроль, задыхается, пытается сдержаться… Она чувствовала над ним власть, это ей нравилось и входило в привычку. Однажды в порыве злости он назвал ее обманщицей. Она расплакалась. Он извинился. Но уже начинала задумываться, что он прав.
И не знала, как долго продержится, говоря «нет». Отказывая, она беспокоилась, что между ними все кончится. Ей хотелось ему нравиться. Хотелось остаться его девушкой, остаться в тусовке. Впервые с переезда в семью Мелвиллов ее приняли в элитный, привилегированный мир. Ей не хотелось его потерять.
Сначала Кейтлин отказывалась смотреть на Эллиотта. Даже не понимала, что ощущает: злость, разочарование, смущение… В конце концов, неужели их отношений стоило стыдиться? Мама, конечно, воспитала ее в духе строгой католической морали, однако сама ей не следовала.
Эллиотт протянул руку, нежно поднимая ее подбородок, пока их взгляды не встретились.
– Послушай, я прошу прощения.
Она увидела искренность в темных глазах и, как обычно, растаяла.
– Все в порядке. Нам пора. Мы ведь не хотим опоздать в столовую.
Он улыбнулся, и она расслабилась. Господи, какой он чуткий. Интересно, сколько он готов ждать, и, что гораздо важнее, как долго продержится она?