Эйвин многозначительно промолчал, сделав вид, что вообще ничего не слышал.
– Тебе и впрямь было бы неплохо заняться этой раной, – ответил он вместо комментариев наглой птице.
– И впрямь? – повторила я, намекая на то, что с Хмурей этот предатель все же согласился. Эйвин слегка покраснел, но взгляда не отвел. – Да нет тут никакой раны. Даже кожа цела! Только покраснела.
– Ага, и вот-вот пойдет волдырями, – добавил, кивая, Хмуря, – а затем слезет и сменится черным гноем. Потом ты лишишься ноги. Потом головы.
– Головы? – осипшим голосом переспросила я.
– Ага, – кивнул Хмуря. – Слюна Трясинных пауков на пятый день отравления уничтожает мозг. Но ты не переживай, он тебе все равно не нужен. Думаешь-то ты задницей.
– Эй! – воскликнула я, но, признаться, страшно уже стало.
Хмуря тем временем перелетел на кухонный комод, открыл клювом настенный шкафчик и начал невозмутимо скидывать оттуда на пол бутыльки с ингредиентами.
– Прекрати! За тобой потом полдня убирать! – подскочил к нему Эйвин, пытаясь поймать все, что сыплется вниз, и аккуратно разложить.
– Ага, прямо сейчас послушался и сел смирно, – каркнул ворон, продолжая скидывать на пол травы и жидкие составы.
Парочка декоктов и впрямь разбилась, но этому нахалу будто и не было никакого дела до этого. Через пару минут он вернулся к столу, кинув на него мешок с каким-то порошком. Зыркнул на меня злым зеленым глазом и сказал:
– Смешай с чаем и выпей.
– И это поможет нейтрализовать яд? – уточнила я, открывая мешочек с нечитабельной бумажкой, прицепленной к стягивающей веревочке.
Внутри было что-то мелкое и розоватое.
– Нет, это вернет тебе отсутствующие мозги! – бросил фамильяр, а когда я подняла на него широко распахнутые от возмущения глаза, он задрал голову к потолку и устало протянул: – Конечно, это нейтрализует яд, недоведьма ты!
Что-то еще пару раз каркнул и улетел с кухни, словно видеть меня больше не может.
– Вот умеет этот тип картинно удалиться, – усмехнулся Эйвин, забирая у меня мешочек и читая надпись. А затем пошел к чайнику, чтобы заварить зелье.
Я тихо вздохнула. Меня немного потряхивало от слов Хмури. С ним всегда было так тяжело, словно я не с птицей говорила, а ходила по лезвию. Все внутри закипало буквально от одного взгляда его блестящих изумрудами глаз. Я не понимала, как этому мешку перьев удается так быстро приводить меня в тонус и морочить голову одновременно. Впрочем, не зря же считается, что вороны чрезвычайно умны. А этот-то еще и измененный колдовством…