Впрочем, мне не жалко. Хочет есть своих «мухоловок» – пусть ест. Я, в конце концов, ему еще яблоки задолжала…
Тем временем я повернула голову к стене, разглядывая убранство помещения. Кроме стеллажей с сушеной пакостью тут был один шкаф, открыв который я едва не лишилась дара речи. На бархатных подушечках лежали ожерелья, колье, жемчужные бусы, браслеты, тиары, кольца и даже какие-то цепочки с крючками, назначения которых я и приблизительно не знала.
– Это все стоит бешеных денег, – выдохнула я. – Откуда у бабки такие сокровища?.. Они достойны королевы, не то что простой ведьмы…
– Простой ведьмы? – каркнул Хмуря, подлетая ближе. – Твоя бабка была Ржавой вдовой. Сильнейшей черной ведьмой Вальтариума, и она служила королю и всему королевскому двору, фактически являясь придворной магичкой.
– Придворной? А разве может быть черный маг придворным?
– Не может, – усмехнулся ворон. – Именно поэтому ее статус оставался неофициальным. Джоксар давно бы придушил старуху втихаря, но на его службе не было ни одного колдуна, который пожелал бы, а главное – смог справиться с Ирмабеллой. Конечно, можно было попробовать взять старую каргу силой отряда магов. Как это однажды провернули с Эльтусом, ветер ему под крылья… Но это означало бы большие жертвы. И не факт, что в итоге цена победы оказалась бы приемлемой. Джоксар решил идти по другому пути и переманить Ирмабеллу на свою сторону большими деньгами. Пообещал извести всех ее соперников, избавить от конкурентов. И вот она уже единственный официально разрешенный черный маг в городе. К кому будут приходить все клиенты? Кто будет получать лучшие заказы? Конечно, Ирмабелла. Да еще и королевский двор являлся к ней со своими черными делишками. Старая ведьма была не просто богата – она была баснословно богата.
– Но… где же сейчас ее «баснословное богатство»? – опешила я от таких новостей.
– Здесь, в доме, – развел крыльями ворон. – И часть его постепенно открывается тебе.
Он кивнул клювом в сторону шкафа с драгоценностями.
Не раздумывая более, я выбрала внутри один гарнитур насыщенного сиреневого цвета, рассчитывая, что он отлично подойдет к светло-розовому платью, и уже развернулась, чтобы направиться прочь, как моему взгляду предстало нечто настолько ужасное, что и не высказать.
Кровь отлила от лица, руки мгновенно похолодели. Сердце в груди, кажется, замерло навсегда.