Девчонка хохочет, ярко представив, с какой жабой я однажды спутался. Как же ее звали? Не могу вспомнить. Этот ужас страшнее атомной войны все Монашкой называли. Я от них не отставал.
– А вдруг она в тебя влюбилась? – наконец проговаривает Елка сквозь смех.
– Не думаю. Она быстро нашла себе кого-то другого и родила от него ребенка. – Я захлопываю рот, опомнившись, что откровенничаю с шестилетней малявкой.
– Не парься. Я давно в курсе, что детей не в капусте находят. И аисты к размножению человеческих детенышей тоже не имеют никакого отношения. В магазине меня тоже не покупали.
– Кто бы сомневался!
– Долго мы еще стоять будем? Ты уже в снеговика превратился, – опять хохочет Елка.
Не могу сдержать улыбки. У нее настолько заразительный смех, что волей-неволей настроение поднимается.
Отряхиваюсь от снега, сажусь за руль и выезжаю с парковки.
– Рассказывай, где вы с мамой обычно едите блинчики? – интересуюсь у Елки.
– В фудкортах.
Морщусь. Хотя логично. Женщины любят шататься по магазинам. Торговый центр – оптимальный вариант и лифчик купить, и блинчик слопать.
– На Горе есть хорошее кафе. «Блинокль». Была там хоть раз?
– Да ты знаешь, сколько там блины стоят? – Округляет она глазки.
Посмеиваюсь, глядя на ее удивленное отражение в зеркале заднего вида. Забавная такая.
– Я угощаю, – успокаиваю ее.
– На какую сумму мне можно рассчитывать?
– На какую влезет.
– Учти, Михаил Иванович, у меня растущий организм. Ты не смотри, что я тощая. Ем я много.
– У моего отца есть рысь. Вот кто много ест.
– Настоящая рысь? – Она аж подпрыгивает на месте, искря любопытством в глазках.
– Самая настоящая, – утвердительно киваю.
– А покажешь? Когда-нибудь? Можешь просто пообещать. Не обязательно выполнять обещание. Я привыкла.
Снова смотрю на эту боевую девчонку. Походу, жизнь ее нехило долбает. Одета она хорошо. Ухоженная. Явно ни в чем не нуждается. Кроме внимания. Точно как я в детстве.
Прямо сейчас отвез бы ее на ту рысь посмотреть. Но черт меня за язык дернул. Не хочу, чтобы папаша решил, будто я нашел повод к нему наведаться.
– Когда-нибудь, – отвечаю размыто и меняю тему: – Признавайся, почему ты Елка? Это же не настоящее имя?
– А почему ты Майк?
– Так вышло.
– И у меня. Елина я. Не Алина, не Елена. Не рыба, не мясо. Елина, блина, – ворчит она, очевидно, недолюбливая свое имя, как и я свое.