В конце дня со мной связались из HR и предложили побеседовать. Я ожидал, что они будут уламывать остаться, но ничего подобного. Мне разъяснили процедуру, спросили мнение по поводу выходного пособия и предложили подписать бумаги. Я прочитал их внимательно и подписать отказался.
– Можете объяснить причину? – спросила девушка из HR. У нее были очень красивые глаза, и я загляделся. Она смотрела на меня ласково и участливо, и, зная нашу компанию, я понимал, что ей от меня что‑то нужно.
– Елизавета, в бумагах написано, что все исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности, которые я создал, отходят к работодателю.
– Верно, так по закону.
– Если бы это было по закону, не потребовалось бы ничего подписывать, – возразил я. – А если вы что‑то просите подписать, значит, это не по закону, и я могу забрать права с собой.
На том разговор закончился, и мы вернулись к нему только спустя неделю. В более обширном составе: присутствовали юристы, много важных шишек и директор по персоналу. На встречу я пришел с адвокатом, которого нашел по объявлению в интернете. Там‑то и выяснилось, что принадлежащие мне права, которые я действительно мог забрать с собой, стоят ни много ни мало целых двадцать пять моих окладов! Ошарашенный, я согласился передать все права и подписал бумаги. Мне пришлось отстегнуть адвокату целый оклад, но, учитывая, что я рассчитывал только на три, плюсов оказалось больше.
Теперь я был свободен и мог заняться «Большим братом».
Зал судебных заседаний – это центр напряжения. Несмотря на то, что еще никого не было, в воздухе потрескивало. Это был большой, красивый зал с деревянной мебелью – скамьями в два стройных ряда, массивным столом судьи и креслом, больше напоминающим трон. Зрителей от процессуальной сцены отделяла величественная перегородка, с одной стороны которой вросла прутьями в потолок угнетающего вида клетка с потрескавшейся скамьей, а в середине зала стояла трибуна для дачи свидетельских показаний. Напротив клетки висела большая плазменная панель, на которой лениво вращался логотип суда. Пахло мебельным полиролем и архивной пылью.
Потерпевшие и их родственники приходили за возмездием, хоть государство его никому и никогда не обещает; подсудимых приводят за карой, хотя по закону ее быть не может. Свидетели, эксперты, судебные секретари и прочие клерки приходят, чтобы выполнить долг, хотя никто им не сказал точного определения этого их долга. И каждый надеется, что центром внимания и осуждения станет кто угодно, только не он.