Сначала это было едва заметное искажение на самых чувствительных гравиметрических датчиках дальней разведки. Потом – четкий, повторяющийся паттерн, исходящий из туманности Тельца. Не радиоволна, не лазерный импульс – нечто иное, работающее на принципах, которые лучшие умы К’илара лишь начинали теоретически осмысливать. Сигнал был однозначен: он был искусственным. И он не был враждебным – скорее, приглашающим. Как будто кто-то очень большой и очень древний легонько постучал в дверь их маленького, уютного мирка.
«Техус», – так условно назвали источник сигнала аналитики. Слово, лишенное смысла на языке Клонов, но уже успевшее обрасти мифами и домыслами.
К’илар погрузился в смятение. Паника? Нет, Клоны были слишком дисциплинированы для паники. Но растерянность, возбуждение, тревога – эти эмоции витали в воздухе, густые и почти осязаемые. Производство упало на семь процентов – немыслимый показатель для общества, где эффективность была возведена в культ. Клоны часами простаивали у информационных терминалов, жадно ловя обрывки новостей.
И Варро понял – это его час. Час Ордена.
Он сам настоял на этом экстренном Собрании. Совет Старейшин колебался, ученые – включая срочно вызванного Каэля – просили больше времени на анализ, военные во главе с Рэксусом требовали немедленно привести флот в полную боевую готовность. Но Варро знал – нельзя упускать момент.
«Дети К’илара!» – Голос Варро заполнил зал, и гул мгновенно стих. Он не повышал его, но в нем была та самая магия, которая заставляла каждого чувствовать, что Архиепископ обращается лично к нему. Он окинул взглядом ряды одинаковых, но таких разных сейчас лиц.
«Сегодня мы стоим на пороге новой эры. Голос из Бездны, который мы услышали, – это не просто сигнал. Это знамение». Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание слушателей. «Веками мы вопрошали Прародителей о нашей судьбе. Веками мы искали свое место в этой огромной, молчаливой Вселенной. И вот – ответ дан!»
На огромном голографическом экране за его спиной возник стилизованный символ Ордена – спираль, уходящая в бесконечность.
«Некоторые говорят – это угроза, – продолжал Варро, и в его голосе появились стальные нотки. – Некоторые призывают закрыться, спрятаться, укрепить щиты. Страх – плохой советчик, дети мои. Он парализует волю и затуманивает разум». Он чуть улыбнулся, той своей знаменитой понимающей улыбкой. «Но и безрассудная смелость может привести к гибели. Прародители учили нас мудрости, а мудрость – это равновесие».