Но просьбы оставались невыполненными, чиновничья машина безмолвствовала!
Не исполнялись таким же образом и распоряжения низшим казачьим чинам князя Эрнстова, Наказного Атамана Казачьего войска – доносить о всяких ценных находках на вверенной ему территории. Из древней земли извлекались порой очень важные находки, они бывали или золотыми, или, по мнению исследователей, стоили дороже золота.
Честный Фолендер после своих тяжёлых усилий в дождливую кавказскую осень заболел и слёг. На этом всё тогда и остановилось.
Условная страна Золото Кавказа продолжала жить по своим законам, в Грузии издавна всё добытое сванами золото стекалось к царю, но… грузинскому. Так оно и было по сию пору, даром, что теперь Кавказом управлял наместник Русского царя.
Одновременно в нагорной Кахетии воинственный Шамиль, ещё не ставший третьим по счету имамом, но уже опытный предводитель горцев, подобрался к залежам серебра и золотой руды, используя их для нужд войны.
По северную сторону Кавказского Хребта граф Мусин-Пушкин жаловался царю на нападения лезгин на золотые прииски казаков, хотя лезгины были древними жителями Кавказа, но теперь у них отнималось исконное право на земные богатства.
По северным областям поиски золота успешно производил верный Шамилю князь Бебутов.
Там, где в древнем святилище Алкун горцы преломляли стрелы клятвой верности, присягая сейчас Шамилю, он уже успел заложить свой секретный пороховой завод: изобилие селитры для горской стороны было не менее важным, чем золото.
А там, где на реке Фонтанге с высокой горы бил источник необычайно солёной воды, получалась благословенная соль, от которой карабулаки до глубокой старости сверкали белоснежными зубами, и эта соль расходилась по всему Кавказу.
Когда русские солдаты стали возводить на реке Аргун Воздвиженскую крепость, нашли в колючем, непролазном кустарнике большой каменный крест – всё, что осталось от старинного греческого города Ставрополя.
Отныне повсюду, где находили казаки древние кресты как божье благословение, они строили свои поселения, там рождали детей, то воевали, то замирялись с горцами, а с течением времени начинали чтить и перенимать их обычаи, а не только черкеску с кинжалом на поясе.
Обе стороны учились уважать врагов за их лучшие качества.
Русские юнкера и офицеры сражались с горцами, при этом восхищённо воспевали вершины их гор и ущелья, рождали высокую поэзию Кавказа, горцам пока неведомую.