Хотелось жизнь не зря прожить… - страница 7
Шрифт
Интервал
Все ночью засыпает,
Спят люди и зверье.
Спокойно сон вкушает
Сокровище мое.
А мне заснуть мешает
Спокойный сон ее.
И вот я одиноко
По улицам брожу,
Луна стоит высоко,
Я на нее гляжу,
С принцессой ясноокой
Сходство нахожу.
Моя Любовь прекрасна,
Как полная Луна,
Но я молил напрасно,
Не слушала она
И к увереньям страстным
Осталась холодна.
А боль и вожделенье
Меня на части рвут,
То страх, то нетерпенье
Забыться не дают.
О, дай мне утешенье,
Мой посети приют.
Напрасны ожиданья,
Ко мне ты не придешь.
Ты страстное желанье
Не ценишь в медный грош.
Сказала: «До свиданья!»
И до утра заснешь.
О, я был сдержан очень,
Я что-то бормотал,
Ты опустила очи,
А я столбом стоял.
Зачем спокойной ночи
Тебе я пожелал?
Себя я проклинаю,
Убить себя готов,
Когда тебе желаю
Спокойных сладких снов.
Но ты, принцесса милая,
Ты в ответ молчишь.
А я уснуть не в силах,
Когда ты сладко спишь.
Якобус Ревий (1577–1660)
Якобус Ревий
За наши грехи
О Господи, то не евреи Вас распяли,
На суд Вас притащили не они,
Кричали не они: Распни, распни!
В лицо Вам не они плевали.
Венец терновый Вам не воины сплели,
И в багряницу Вас не стражи облекли,
Нет, не они глумились и пытали
И на проклятую Голгофу Вас вели.
О, Господи, свершил все это я.
Я – тяжкий крест, что на себя Вы взяли.
Веревка та, которой Вас вязали,
Гвоздь и копье, что Вашу плоть терзали,
Венец кровавый – все из-за меня,
Из-за моих грехов. Вина моя.
Йоост ван ден Вондел (1587–1679)
Йоост ван ден Вондел
Гейсбрехт и Амстел[3]
Видал ли когда белый свет
Такую верность? О, нет!
Два сердца зажглись мгновенно,
Одним огнем запылали,
И связаны неизменно
Любовью и печалью.
Так мать дитя свое любит,
Холит, лелеет, голубит.
Она под сердцем носила
И в муках его рожала,
И грудью своей вскормила.
Кровь их узлом связала.
Но узел еще прочней,
Когда на исходе дней,
Старую жизни подругу,
Бережно взяв под руку,
Старик на прогулку ведет
И счастьем своим зовет.
Там, где любовь две души
В одну сплавляет в тиши,
Небесный свет открывая
Для любящих двух людей,
К Богу любовь святая
Смерти сильней.
Амстердам.
Вход в старый театр Схаубург
Природой зажжен в крови
Огонь благородной любви,
Которой неведом страх.
Пусть время все стены рушит,
В пыль превращая и прах,
Она цементирует души.
Тоскует душа-голубка,
Терзаемая разлукой,
И голубь на ветке сухой
Той же болеет тоской,
И ту же он терпит муку,
Что терпит корень сухой.
Так и Амстел страдает.