Алиса насупилась и с понурым видом вернулась к подбору приправ. Похоже, после слов кухарки особый настрой служанки тотчас же испарился.
Помалкивали тем не менее на кухне совсем немногие. Кто-то без устали болтал о пышных нарядах из шелка, привезенных леди Осткард на днях, кто-то – о бесконечно жарком и долгом дне… Но больше всего было тех, кто с глубокой скорбью шептался о войне: о том, что сил терпеть лишения и разлуку с близкими уже совсем нет, что конец Атернии близок, что кого-то снова совсем недавно забрали на поле битвы – и не куда-то там, а на Аларейский горный хребет, где жестокий лязг стали уже стал беспрерывной песней, а пролитая кровь разве что не кипела.
Агата проскользнула под свисающими с потолка медными сковородками, ловящими мутные силуэты, и вышла во вторую часть кухонного зала. В дальнем конце находились кровати тех, кто спал на кухне. Агата подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и остановилась. Вот он, её тюфяк. Выбеленные заплаты, копна колючей соломы, торчащей из наскоро заделанных дыр, сложенный вчетверо рваный фартук вместо подушки. Какой уж есть, Агате выбирать не приходилось, но и жаловаться – грех. Другие слуги и о таком только мечтают. Забравшись с ногами на свою кровать, Агата размяла плечи и, растерев шею, откинула голову на шершавую каменную стену. Теперь можно немного отдохнуть
Пообедать удалось спустя четверть часа. И сегодня обед был даже лучше, чем обычно. Слабосолёная похлебка, горячая, пусть и не слишком наваристая, зато с кусочком ветчины и щепоткой перца. Подсохшая буханка хлеба, две отваренные картофелины, приправленные укропом, и чашка душистого чая. Что могло бы быть лучше?
Определенно, ещё один большой плюс обитания на кухне – это более свободный доступ к еде, чем откуда бы то ни было. После обеда Агата почувствовала себя куда лучше, а устроившись на своём тюфяке, и подавно хорошо. Ступни, конечно, страшно болели. Руки и локти по-прежнему ломило, а лицо, запястья и даже темные от загара лодыжки – всё горело от раздражения. И ведь сколько же ещё сегодня надо успеть сделать! Пусть и не в саду… Хорошо, что у неё, у Агаты, есть хотя бы этот час отдыха, которым она так дорожила.
Девушка закрыла глаза лишь на мгновение и сразу же увидела расцветающие цветы белого вереска, а потом и красноперых северных птиц, голосистых и важных, скачущих в ветвистых кронах древних сосен. Где-то играла музыка, и Агата пела. Она пела песню, которую так любила, и почти летала, кружась в легком, словно бы воздушном танце. Она находилась дома, на севере, и счастью её не было предела. Остаться здесь! Только бы остаться здесь подольше! Где-то шумели волны холодного моря, кричали чайки, свирепый ветер пел свою грозную песню, вытачивая острые пики гор…