– Вы осознаёте, Леди Элиана, что в обществе назревает раскол, чьи тлеющие угли были заметны всем неравнодушным задолго до того, как казнаторы почуяли кризис экзистенциальности, не сумев проявить себя должным образом в Оксифире… Знаете ли, как природа каждого алиоцианина, так и общественности требует течения, течения, подобного бесконечности, той, которую являет непознаваемый Оксифир. И если этого не происходит, то такое положение приносит страдания всем…
Элиана смотрела на Лорда, внутри хорошо понимая, что какое бы «положение в обществе» не сложилось, Валькзиор однозначно использует его себе на руку.
Лорд Валькзиор был алиоцином, но в его сущности было нечто большее, чем просто кошачья грация шедоуида и сверхалиоциановская ловкость. Он был воплощением безмерной гордости, великого тщеславия, а его интеллектуальная мощь и сверхспособности позволяли ему играть в игры, которые могли бы сбить с толку даже самые изощрённые умы. Для него мир был сценой, на которой каждый акт мог быть предсказуем, если только ты знал, как заставить других действовать по твоему сценарию.
И хотя в его глазах не было искры доброты, в его поведении не было признаков невинности, в его планах всегда оставалась одна тонкая грань – ему нужно было нечто большее, чем просто власть или победа. Его интересовала сама суть контроля, сам процесс манипуляции, как если бы мир был его лабораторией, а все живые существа – его подопытными.
В свете сияющих звёзд и ночных фонарей, изливающих мягкий розоватый свет, вдалеке возвышалась Башня ВСБ (Ведомство Стратегической Безопасности). Валькзиор, устремив свой взгляд на Башню, продолжил:
– Ооо, Леди Элиана, грядут большие перемены, и кто как не мы с вами являемся давними, очень давними инициаторами этих эпических событий. Комиссар наверняка уже навострил уши и хвост, – продолжая смотреть уже сквозь пространство и даже сквозь башню Ведомства Стратегической Безопасности – «пропел» Валькзиор. – И кому как не нам с вами, Леди Элиана, примите моё почтение и восхищение, видеть ход событий кристальным взором и понимать, что они могут обещать нам прекрасные возможности. Возможности наслаждения красотой космической бесконечной игры.
И кому, как не ей было понятно, и даже более, о чём пел Валькзиор. Казалось, она уже вечность несёт эту боль. Снова всё с бешеной скоростью пронеслось перед глазами и вонзилось уколом в самое её сердце.