На Королевской улице они встретили пастора. Сапожник сдержанно, даже холодно поздоровался и вдруг куда-то заспешил – о священнике ходила молва, что он какой-то новоявленный и не признает даже воскресения Христова.
– Ну как дела? – спросил он Ганса, увлекая его за собой. – Верно, рад, что дождался наконец?
– Да, уж лучше поскорей бы?
– Держись, держись! Ты знаешь, как все мы надеемся на тебя. Особого успеха я ожидаю на латинском экзамене.
– А вдруг я провалюсь? – робко вставил Ганс.
– Провалишься? – Пастор даже остановился в испуге. – Нет, ты не можешь провалиться! Что ты! Нет, это просто немыслимо! Да и что это за разговоры?
– Я только хотел сказать – ведь всякое может случиться…
– Нет, не может, Ганс! Не может! Нет, нет, ты Должен быть совершенно спокоен. Передай поклон отцу и… не теряй мужества!
Ганс посмотрел ему вслед. Потом оглянулся – не видно ли мастера Флайга. Что ему тот говорил? «Не так важна латынь, лишь бы совесть была чиста! И бога надо бояться. Легко ему рассуждать! А тут еще пастор как снег на, голову. Этому, если провалишься и на глаза не показывайся!
Подавленный, Ганс поплелся домой и прежде всего зашел в маленький, круто спускающийся к реке сад. Вот она стоит – полусгнившая, давно уже никому не нужная беседка. Здесь у него был сколоченный им самим крольчатник – три года Ганс выводил в нем кроликов. А прошлой осенью их отняли у него – и все из-за экзаменов! Нельзя, мол, ему отвлекаться.
И в сад-то он уже давно не заходит. Опустевшая клетка покосилась, грот развалился, маленькое колесо игрушечной мельницы – вернее, жалкие его остатки – валяется рядом с водопроводным краном. А ведь Когда-то он все это сам мастерил и так радовался, когда ему что-нибудь удавалось! С тех пор прошло два года – целая вечность! Ганс поднял колесико, попытался выпрямить его, но сломал и тут же бросил через забор. С глаз долой! Кончено и позабыто! Тут ему вспомнился школьный товарищ Август Вместе они мастерили мельничное колесо, сколачивали крольчатник, проводили здесь целые вечера, метали из пращи камешки, гоняли кошек, строили шалаш и на ужин уплетали сырую свеклу. По потом у Ганса пошла эта гонка с ученьем. Все ему в первые выйти хотелось Август же год назад бросил школу и поступил на выучку к механику. Раза два только и заходил после этого Правда, у него теперь тоже не было свободного времени.