– Ты куда лезешь, оборванка?! – взвизгнула дама.
– Сама ты оборванка! – оглушительно гаркнула Бесси. – Уйди с дороги! Меня жених ждет! – и зырк на окна пансиона.
Я спряталась за горшок и расхохоталась. Похоже, мой расчет оказался верным: злючка Бесси вцепилась в свой шанс намертво. На что она надеется?
Но спектакль получился знатным. Чем бы он ни закончился, о Бесси будут долго говорить ее закадычные подружки.
– Жених? – изумилась дама с зонтом. – Так ты, невежа, еще и моя падчерица?
Тут настала моя очередь удивляться. Неужели эта необъятная женщина – моя мачеха? Я запомнила ее как изящную и амбициозную даму. Что случилось за десять лет, чтобы леди Жамета так опустилась, если даже какой-то позолоченный хлыщ смеет называть ее служанкой?
Бесси, поджав губы, протянула даме мою характеристику.
Мачеха развернула, пробежала взглядом и сказала со злорадной усмешкой, очень громко, чтобы все свидетели сцены расслышали:
– Какой ужас! За десять лет ты не заслужила ни одного доброго слова от воспитателей и учителей! А где аттестат? Хочу взглянуть на твои оценки, лентяйка.
Бесси оглянулась на окно, за которым я спряталась, и ее маленькие черные глазки метали молнии. Потом она подняла взгляд на второй этаж и побледнела.
Наверное, нехорошо было подставлять мою врагиню под удар более опытной гадины, но… я не смогла удержаться от ма-аленького возмездия.
Кроме того, я верю в справедливость. Справедливость и воздаяние – это то, чему я тайно училась все десять лет, но не на дневных уроках, а… ночных. Магическое обучение во сне – это моя самая страшная тайна, о которой никто не должен узнать.
Поняв, на кого нарвалась, Бесси уткнула руки в пышные бока и разразилась бранью:
– Аттестат еще не заполнен, его пришлют почтой на мое имя, чтобы ты в него нос не сунула, старая ведьма! Думаешь, стала женой потомственного аристократа, и тебе все позволено? Да кто ты такая? А насчет характеристики, так я ее подменила, чтобы посмотреть, как ты будешь радоваться. Мне эта бумажонка ни к чему, я ведь не собираюсь искать работу на стороне, у меня свадьба впереди! Дай-ка, не твое! – девчонка шагнула вперед, выхватила лист бумаги из рук опешившей от такого отпора мачехи, смяла и сунула в кошель, привязанный к поясу.
Лицо мачехи побагровело, а щеки лэрда, наоборот, побледнели, а глаза округлились. Еще бы. Разве такую невесту он ожидал увидеть? Воспитанницы дири Труфиль славились на всю столицу тихим нравом, скромностью и набожностью. Единственное исключение, не считая меня – наша Бесси, попавшая в пансион переводом из менее престижного интерната ремесленниц.