Я отчетливо представила их семейную карету: потрескавшееся дерево кузова с облупившейся краской, обивку сидений, изъеденную молью до дыр, запах плесени и конского пота, въевшийся в потрепанный бархат.
В этом мире способы передвижения четко отражали социальный статус. Самые богатые – вроде меня или графа Эрнанского – пользовались переносными порталами: изящными серебряными перстнями с синими кристаллами, которые вспыхивали ослепительным светом, перенося владельца за мгновение в любую точку империи. Бедняки же брели пешком даже в проливной дождь, обматывая ноги обрывками мешковины. А такие, как тетушка, ютились посередине – их старые кареты с выцветшими гербами медленно тащились по дорогам, скрипя и поскрипывая.
– Управляющий говорил, в деревне у Каменного моста новые каретные мастера поселились, – соврала я, заметив, как за дверью служанка Лора прячет зевок в кружевной манжет. – Говорят, работы делают недорого…
Тетушка фыркнула, перебивая меня, и ее двойной подбородок затрясся от возмущения:
– Эти жулики цены ломят! Да у нас после прошлогоднего неурожая ячменя и медного гроша за душой нет.
Ее рука потянулась за последним печеньем, но ощутила только крошки – тарелка опустела. В глазах тетушки читалась смесь обиды и немого ожидания, будто она надеялась, что я сама предложу оплатить ремонт их разваливающегося экипажа.
Но единственное, что я могла предложить – это взять младшую дочь Миру в приживалки. Однако мы уже обсуждали это в прошлый визит – девушка, унаследовавшая отцовскую гордость, скорее, согласилась бы работать прачкой, чем принимать милостыню в виде места компаньонки.
Да и не было у меня ни малейшего желания сажать себе на шею физически здоровых, но ленивых родственничков, чьи руки привыкли, скорее, к позолоченным кубкам, чем к настоящей работе. Два сына тетушки – крепкие, широкоплечие парни с загорелыми шеями и холеными ногтями – могли бы запросто пойти на службу к графу Эрнанскому в замковую гвардию. Граф лично предлагал им места, когда они достигли совершеннолетия, и, как шептались в кухне служанки, даже обещал свое покровительство. Со временем один из них вполне мог бы дослужиться до начальника стражи, а то и получить какой-нибудь почетный титул. Но нет – для "благородных господ" это было слишком низко. Они предпочитали годами донашивать один и тот же бархатный камзол с заплатками на локтях, попивая дешевую настойку и жалуясь на несправедливость судьбы в полупустом семейном зале.