Айдана – это встроенная в твой нейромодуль система слежки за гражданами. Что уж там, разве кто-то этого не знает? Айдана – это ключ, твой пропуск на работу, паркинг торгового центра, в аэропорт или на вокзал, недреманное око, отслеживающее все твои перемещения, превышение скорости движения на автомобиле и нарушение других правил дорожного движения. Твой айдишник, причём айдишник в том числе в системе штрафов и поощрений. В основном, конечно, штрафов, ведь государству и разработчикам системы нужно зарабатывать, чтобы содержать эту систему. И себя, конечно же.
Ну и наконец, Айгуля, то есть Google, старый добрый бесконечный Google. Казахстан давно договорился с цивилизованным миром, с так называемой Большой тридцаткой о том, что интернет будет жёстко цензурироваться, и будут цензурироваться все попытки внешнего доступа к нему, потому что внутри страны весь контент государство было способно контролировать само по себе. Так вот, весь внешний контент должен был быть цензурирован, чтобы, не дай Маск, граждане Казахстана не получали вредоносную для себя информацию из внешних источников. Поэтому правительство Казахстана в 2030 году, после так называемого «Большого интернет-раскола», заключило с осколками этого самого мирового интернета в лице компании Alphabet соглашение о доступе к её сервисам. В соглашении этом было два секретных приложения, очень простых по своей сути: «белый» список интернет-ресурсов (сайтов, приложений и сетей) и, соответственно, список «чёрный». Что конкретно и в каких формулировках входит в «чёрный» список никто не знает, но вот благодаря «белому» списку мы всё так же можем гуглить, смотреть на YouTube длинные и безопасные ролики про котиков, короткие – о чём угодно, пользоваться (почти без ограничений) электронной почтой Google (если она кому-то ещё бывает когда-нибудь нужна), общаться (впрочем, не на все темы – тут цензура пошла глубже, чем обычно) с гугловским искусственным интеллектом, по сути, встроенным в Айнуру. Ну и, в принципе, всё. Старина Google не сильно изменился за последние лет двадцать.
Я попробовал открыть окно. Оказалось, что повернуть механизм и выдернуть окно из рамы немножко сложнее, чем использовать стандартную голосовую команду, которая теперь мне (по известным причинам) была недоступна. В этот самый момент вместе с упавшим окном в мою комнату ворвались, словно буря, словно волны, заряженные какофонией, звуки города, разнообразные хаотические шумы, словно бы многократно усиленные… Или же, нет, наоборот, именно сейчас я их слышал в том виде, в котором они существовали в природе, а мой нейротрансмиттер их, наоборот, заглушал. Неужели нечто подобное происходило и с моим зрением, и сейчас я видел мир в более правдоподобной гамме? Превозмогая словно дувший ветром из окна голос улицы, я взглянул на город. И город поразил меня: тысяча искр, бликов, тысячи отражающихся с каждой поверхности белоснежных пятен, каждое из которых способно было выколоть тебе глаз, если ты смотрел на него чуть дольше мгновения. Никогда ещё я не видел его лицо таким ярким, выпуклым, остроугольным.